|
А может быть, появилось что-то лишнее. Уэни оторвался от созерцания большого пятна крови, открыл правый ящик письменного стола и заявил: - Отсюда исчез пистолет. - Какого типа было оружие? - Браунинг калибра 6,35. - С перламутровой рукояткой? - Да. - Почему Феликс Наур выбрал оружие, которое обычно считается дамским? - Оно когда-то принадлежало мадам Наур. - Сколько лет тому назад? - Мне это неизвестно. - Он забрал у нее пистолет? - Он не говорил мне об этом. - У него было разрешение на ношение оружия? - Он никогда не носил с собой этот пистолет. Считая, что вопрос исчерпан, ливанец открыл другие ящики, в которых лежало несколько папок, затем направился к книжным шкафам, открыл нижние дверцы. - Вы не скажете мне, что это за столбики цифр? Уэни поглядел на него с удивлением, смешанным с иронией, словно считая, что Мегрэ мог бы до этого додуматься сам. - Это номера, которые выпадали во время игры в крупных казино. Списки, размноженные на ротаторе, рассылаются агентствами своим абонентам. Остальные господин Феликс получал по договоренности от одного крупье. Мегрэ собирался задать следующий вопрос, но в дверном проеме появился Лапуэнт. - Вы не можете на минуту подняться, шеф? - Есть что-то новое? - Пустяки, но я считаю, что мне лучше сообщить вам об этом. - Я попросил бы вас, господин Уэни, не покидать дом до тех пор, пока вам не разрешат. - Могу ли я пойти приготовить себе кофе? - Пожав плечами, Мегрэ повернулся к нему спиной. III Мегрэ редко чувствовал себя в столь затруднительном положении, словно был выбит из привычной колеи. У него возникло неприятное ощущение, которое испытываешь во сне, когда почва уходит из-под ног. По заснеженным улицам с трудом передвигались редкие прохожие, старавшиеся сохранять равновесие; машины, такси, автобусы двигались с замедленной скоростью, а вдоль тротуаров ползли грузовики, разбрасывая песок и соль. Почти все окна домов были освещены, и снег все падал с серого, пасмурного неба. Он мог почти с уверенностью сказать, что происходило в каждой из этих небольших квартир, где жили простые смертные. За тридцать лет он хорошо изучил Париж, каждый его квартал, каждую улицу, и тем не менее сейчас он как будто погрузился в какой-то иной мир, где реакция обитателей была непредсказуемой. Как еще вчера жил Феликс Наур? Каковы были отношения между ним и его секретарем, который не признавал себя таковым, как он относился к своей жене и детям? Почему те жили на Лазурном берегу, и почему... Этих "почему" скопилось столько, что он не мог даже выстроить их в один ряд. Ничего не было ясно. Никакой определенности. Ничто не происходило так, как в других семьях, у других супружеских пар. Пардон, видно, испытал такое же неприятное ощущение, когда в его медицинский кабинет вторглась какая-то странная чета. История с выстрелом, сделанным из машины, была маловероятна, как маловероятно и то, что некая пожилая женщина указала на дом врача. Феликс Наур, с его трудами по математике и списками выигравших и проигравших номеров в различных казино, не вписывался ни в одну из известных Мегрэ категорий людей, да и Фуад Уэни был выходцем из какого-то другого мира. |
