|
Комната номер 33 тонула во мраке. Инспектор Барон сидел в кресле, придвинутом к окну. Ему, видимо, пришлось выкурить целую пачку сигарет, в комнате было черно от дыма. - Есть что-нибудь новое? - Эта дама вышла полчаса назад. Перед тем там была какая-то девушка с большой картонной коробкой, может быть, швея или портниха, или белошвейка, сам не знаю. Обе пошли в спальню, и я видел только тени на занавесках: сначала они двигались, потом были неподвижны, как если бы одна стояла, а вторая крутилась вокруг нее, может быть, примеряли платье. На первом этаже свет был только в холле, лестница освещена вся, до второго этажа, в салоне налево зажжены только два бра и небольшая люстра сверху. В будуаре, находящемся справа от входа, горничная в темном платье, белом фартучке и наколке на голове занималась уборкой. - Окна столовой и кухни выходят на противоположную сторону. Наблюдая за этими людьми, я невольно задаю себе вопрос: что же они делают целый день? Я насчитал по крайней мере три человека прислуги, которая крутится по дому и неизвестно чем занимается. Никто сюда не приходит, если не считать той портнихи. Девушка с картонной коробкой приехала на такси, а возвращалась пешком, уже без коробки. Парнишка из магазина принес какие-то свертки, а более крупные покупки привозит поставщик в фургончике. Все свертки - и большие, и маленькие - принимает лакей в передней, он никого не впускает даже в холл. Я должен до утра тут сидеть? - Ты голоден? - Немного, но до завтрака выдержу. - Иди уж. - Никто меня не подменит? Мегрэ пожал плечами. - Можешь идти, - сказал он, запер дверь на ключ, сунув "его в карман. Спустился вниз и сказал хозяйке гостиницы: - Прошу не сдавать номер 33, пока я его не освобожу. И никому туда входить нельзя - ни горничной, ни вам, ни вашему мужу. Хорошо? Выйдя на улицу, он издалека заметил Ольгу, которая шла под руку с каким-то мужчиной, и приветливо ей улыбнулся. VI Усаживаясь за стол, он не знал ни того, что внезапный телефонный звонок вырвет его из уютной домашней атмосферы, ни того, что десятки людей, которые сейчас составляли себе планы на ближайший вечер, проведут эту ночь иначе, чем предполагали, и что все окна в здании на набережной Орфевр будут светиться до утра, так, как бывает в ночи больших тревог. А обед был таким приятным, обстановка такой интимной, полной тонкого взаимопонимания между ним и женой. Он рассказал ей о великолепных поджаренных колбасках, которые ел в двенадцать часов в маленьком ресторанчике на улице Сент-Антуан. Они часто бывали вместе в таких маленьких заведениях, когда-то очень многочисленных. Типичные для Парижа, они находились почти на каждой улице, и их называли „Шоферскими бистро". Несмотря на столь скромное название, готовили там вкусно - в основном благодаря тому, что рестораторы происходили из провинции: из Оверни, Бретани, Нормандии, Бургундии, и не только сохраняли традиции своих кухонь, но и поддерживали контакты с родными деревнями, привозя оттуда копчености, колбасу, а иногда даже и деревенский хлеб... Вспомнились ему и Кюэнде, и его мать: эти двое привезли на людную и шумную улицу Муфтар напевный акцент своей страны и своей деревни в кантоне Во вместе с характерными для швейцарцев спокойствием и медлительностью. - Ты не знаешь, что сейчас со старой Жюстиной? Мадам Мегрэ, казалось, читала его мысли. - Ты забываешь, что официально я занимаюсь только этим бандитским нападением на улице Лафайет и ничем больше. |
