|
.. - произнес он в тот миг, когда в беседке зазвучала музыка. Вряд ли и с детьми. Скорее с очень пожилой особой, требующей ее забот, - старой матерью, например. В таком случае она, вероятно, была дурной сиделкой, ибо ей не хватало мягкости и дара общения. Если ее взгляд не останавливался на людях, а лишь невидяще скользил по ним, то это потому, что он был направлен внутрь. В себя, в себя одну всматривалась она и, несомненно, получала от этого тайное удовлетворение. - Сделаем еще круг? Они пришли сюда не для того, чтобы слушать музыку. Просто у них стало ритуалом проходить в этот час мимо беседки, в которой играла музыка, - впрочем, не каждый день. В иные вечера эта часть парка бывала почти пустынной. Они пересекали ее, потом поворачивали направо и шли по крытой аллее, которая вела к изобилующей ярко освещенными вывесками улице с отелями, ресторанами, магазинами, кинотеатрами. Они еще не ходили в кино - просмотр фильмов их распорядок дня не предусматривал. Одни прохожие шли тем же маршрутом и почти тем же неторопливым шагом, что и супруги Мегрэ, другие направлялись в противоположную сторону. Некоторые срезали угол, чтобы побыстрее добраться до театра, куда попадут с опозданием; изредка встречались мужчины в смокингах, попалось несколько дам в вечерних платьях. Эти люди вели разный образ жизни в парижских квартирах или в провинциальных французских городах, в Брюсселе, Амстердаме либо в Риме, а то и в Филадельфии. Каждый из них принадлежал к определенной среде, имеющей свои правила, свои табу, свои пароли. Одни были богаты, другие бедны. Встречались здесь очень больные люди, чье лечение затягивалось надолго, но были и такие, кому здоровье позволяло не слишком следить за собой оставшуюся часть года. Мегрэ привел сюда банальный случай, а началось все однажды вечером, когда они обедали у Пардонов. Мадам Пардон приготовила утку с кровью, которая прекрасно ей удалась. Комиссар очень любил это блюдо. - Плохо прожарено? - забеспокоилась хозяйка, видя, что Мегрэ съел лишь несколько маленьких кусков. Пардон вдруг посмотрел на своего гостя серьезно и внимательно: - Вам плохо? - Немного... Но это ничего... Тем не менее врач заметил, что лицо друга побледнело, а на лбу проступили капельки пота, однако во время еды предпочел больше об этом не говорить. Комиссар едва смочил губы в бокале вина. Когда же вместе с кофе ему подали старый арманьяк, он отказался: - Не сегодня... Прошу меня извинить... Только после этого Пардон прошептал: - А не пройти ли нам на минутку в мой кабинет? Мегрэ нехотя пошел за ним. С некоторых пор он предвидел, что в один прекрасный день будет вынужден обратиться к врачу, но откладывал и откладывал этот визит. Кабинет врача не был ни большим, ни роскошным. На столе стетоскоп соседствовал со склянками, тюбиками мазей и деловыми бумагами, а кушетка, на которую ложились больные, еще сохраняла глубокую вмятину, оставшуюся от последнего пациента. Что вас беспокоит, Мегрэ? - Не знаю. Возраст, наверное... - Вам пятьдесят два? - Пятьдесят три... В последнее время у меня было много работы, навалилось всякое... Никаких сенсационных расследований... Ничего увлекательного, напротив... С одной стороны, ворох рутинной писанины, ибо как раз сейчас меняется структура уголовной полиции. |
