Слова начали расплываться перед глазами. Мерное потрескивание поленьев успокаивало, а прошедший день со всеми его тайнами навалился на него свинцовой усталостью. Уолтер сдался. Он закрыл глаза, все еще сжимая дневник в руках, и уснул, не вставая с кресла. При мысли о том, чтобы спать в пропитанной лавандовыми каплями постели он все равно испытывал отвращение.

Джек не приходил к нему во сне. Уолтеру снилось море, и в шуме волн ему слышалась отчаянная тоска. Он тоже тосковал.

…

Ему показалось, что его разбудили всего через несколько минут после того, как он уснул. Кто-то грубо тряс его за плечо.

— Уолтер Говард?

— Да, в чем дело? — прохрипел он, пытаясь сфокусировать взгляд на стоящем перед ним человеке. Удалось разглядеть только темно-серый мундир с медным аксельбантом.

А потом он вдохнул что-то тяжело пахнущее камфорой и сознание его снова погасло.

«Эльстер!» — плеснула паническая мысль за мгновение до того, как он провалился в безмолвную темноту.

Море ему больше не снилось.

Глава 10. Быть человеком

Человек, сидевший перед ним, не казался опасным. Уолтер пытался сосредоточиться и разглядеть его лицо через пелену мути, растворяющую очертания. Выходило плохо. Мужчина похож на учителя — доброе лицо, мягкие движения, седые волосы, зачесанные назад. Но чем больше деталей удавалось заметить, тем больше он пугал: у него слишком добрые глаза, слишком сострадательная улыбка, он слишком не похож на жандарма. За спиной таких всегда стоит второй, не похожий на учителя. Чаще всего второй носит маску палача.

Уолтер мучительно пытался сосредоточиться.

Он не боялся быть раненным в бою, но при мысли о пытках разум застилал липкий, словно раскаленная патока, ужас. Иррациональный, неконтролируемый. Неуместный сейчас, как никогда.

— Юноша, вы меня слышите?

Лубок сняли, чтобы надеть наручники. Он осторожно попытался пошевелить пальцами. Правая рука еще слушалась, левая отозвалась острой, режущей болью. Левый рукав рубашки тяжело набряк — швы разошлись.

— Да, — с трудом ответил он. Бесполезно было притворяться. Этот человек с исполненным жалости лицом видит каждое его движение. Читает каждую эмоцию. По запаху чувствует страх. Уолтер не обольщался в способностях обмануть его.

— Прекрасно. Вы знаете, почему вы здесь?

— Нет.

— Вы не знаете, или за вами несколько грехов и вы хотите скрыть один из них?

«Они знают про Эльстер. Где она? В соседней комнате? Альбион с его проклятыми законами, ведь ее могут пытать, даже не получая разрешения клириков — она не снится…», — с ужасом подумал он.

— У меня нет грехов.

— В таком случае, почему вы здесь? Это, видимо, недоразумение?

Сколько сострадания в его голосе. Уолтер не мог найти ни одного знака отличия — ни погон, ни нашивок, ни аксельбантов. Даже пуговицы на темно-сером мундире были простыми, черными. Какую должность занимает этот человек? Каковы его полномочия?

— Как вас зовут?

— Можете звать меня Чарли.

— У вас есть фамилия?

— Зачем вам моя фамилия? — участливо спросил он.

Уолтер поморщился. Он ненавидел подобные игры. Ненавидел всей душой с университета, где на курсе дипломатии их учили также вести допросы. Он помнил задание на выпускном экзамене — студенты должны были узнать у преподавателя, какой цвет он загадал. Уолтеру достался красный. Ему потребовалось полчаса.

— В чем меня обвиняют?

— Разве вас в чем-то обвиняют?

«Прикинься дураком — допрашиваемого это выведет из себя».