– Единственная альтернатива, кажется, не делать ничего, дорогая Шарлотта, – сказал он. – А ничего неделанием, я думаю, редко добиваются хотя бы чего-нибудь. Кроме того, что может пойти неправильно?

– О, ради Бога, я не хочу, чтобы ты спрашивал об этом, – с пылом ответила Шарлотта, но она наклонилась над бумагой и начала писать.

В этот день была вторая тренировка Тессы и Софи с Лайтвудами. Переодевшись в тренировочную форму, Тесса покинула свою комнату, чтобы найти Софи, ждущую ее в коридоре. Она так же была одета для тренировок, ее волосы были профессионально собраны сзади узлом, а выражение ее лица было мрачным.

– Софи, что с тобой? – спросила Тесса, идя в ногу рядом с ней. – На тебе лица нет.

– Ну, если ты хочешь знать… – Софи понизила голос. – Это Бриджет.

– Бриджет? – Ирландская девушка была почти невидимой на кухне, с тех пор, как она прибыла, в отличие от Сирила, который был то здесь, то там, выполняя поручения, как и Софи. Последним воспоминанием о Бриджет было то, как она сидела на Габриэле Лайтвуде с ножом. Она позволила себе остановиться на этом приятном моменте. – Что она сделала?

– Она просто… – Софи выпустила порывистый вздох. – Она не очень любезна. Агата была моим другом, но Бриджет… ну, у нас есть привычка общаться между собой, слугами, вы знаете, обычно, но Бриджет просто не разговаривает. Сирил достаточно дружелюбен, но Бриджет просто сидит на кухне и поет эти ужасные ирландские баллады. Я держу пари, она поет одну из них сейчас.

Они отошли не так далеко от двери буфетной; Софи жестом показала Тессе следовать за ней и они вместе вплотную подобрались к двери и заглянули внутрь. Буфетная была довольно большой с дверьми, ведущими на кухню и кладовую. Буфет был заставлен едой, предназначенной для обеда – рыба и овощи, которые позже будут очищены и приготовлены. Бриджет стояла у раковины, ее волосы топорщились вокруг ее головы дикими рыжими кудрями, которые стали вьющимися из-за влажности. А так же она пела; Софи была полностью права на этот счет. Ее голос, дрейфующий над звуками воды, был высоким и сладким:

О, ее отец повел ее вниз по лестнице,

Ее мать расчесала ее желтые волосы.

Ее сестра Энн отвела ее на перекресток,

А ее брат Джон посадил ее на лошадь.

Теперь ты высоко, а я низко,

Поцелуй меня прежде, чем ты уйдешь.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его,

Он не поцеловал ее, а нанес глубокую рану.

И ножом таким же острым, как стрела,

Ее брал ударил ее в сердце.

Лицо Нейта промелькнуло перед глазами Тессы, и она задрожала. Софи, смотревшая мимо нее, кажется, не заметила.

– Это все, о чем она поет, – прошептала она. – Убийство и предательство. Кровь и боль. Это ужасно.

К счастью, голос Софи перекрыл конец песни. Бриджет начала вытирать тарелки и затянула новую балладу с мелодией еще более грустной, чем первая:

Почему с твоего меча так капает кровь,

Эдвард, Эдвард?

Почему с твоего меча так капает кровь,

И почему ты такой грустный?

– Хватит этого. – Софи повернулась и заторопилась в холл; Тесса последовала за ней. – Ты поняла, что я имею в виду? Она такая страшно болезненная, и это ужасно, жить в одной комнате с ней. Она никогда не говорит ни слова ни утром, ни ночью, а только издает стоны…

– Ты живешь с ней в одной комнате? – Тесса была поражена. – Но в Институте так много комнат…

– Для визитов Сумеречных охотников, – сказала Софи. – А не для слуг.

Она говорила как ни в чем не бывало, как будто ей никогда не приходило в голову подвергнуть сомнению или пожаловаться, что дюжина больших комнат стоят пустые, в то время, пока она живет в одной комнате с Бриджет, певицей кровавых баллад.