– «Ватек», – сказал он, соскальзывая со стола. Она помедлила у дверного проема, поняв, что все еще сжимает в руках книгу Кольриджа, но затем решила, что она может взять ее. Это было бы приятное отвлечение от Кодекса.

– Что это было?

– «Ватек», – сказал он снова. – Уильяма Бекфорда. Если тебе пришелся по вкусу «Отранто», – хотя, подумала она, она и не признала, что ей понравилась книга. – Я думаю, ты получишь удовольствие от этой.

– О, – сказала она. – Хорошо. Спасибо. Я запомню это. – Он не ответил; он все еще стоял там, где она покинула его, рядом со столом. Он смотрел на пол, а его темные волосы закрывали его лицо. Ее сердце смягчилось, и прежде, чем она смогла остановить себя, она сказала. – И спокойной ночи, Уилл.

Он поднял глаза.

– Спокойной ночи, Тесса.

Голос у него вновь был тоскливый, но не такой мрачный как прежде. Он протянул руку, чтобы погладить Чёрча, который проспал весь их разговор и падение журнала в камин, и по-прежнему лежал, растянувшись с лапами в воздухе на книжной стойке.

– Уилл… – Начала Тесса, но было уже слишком поздно. Чёрч издал воющий звук из-за того, что его разбудили, и ударил своими когтями. Уилл начал ругаться.

Тесса ушла, не в силах скрыть легкую улыбку по пути.

Глава 4. Поездка

Дружба – это один разум в двух телах.

Мэн-цзы

Шарлотта швырнула лист бумаги на стол с гневным восклицанием.

– Алоизиус Старкуэзер самый упрямый, лицемерный, упертый дегенеративный… – Она замолчала, явно борясь, чтобы взять свою вспыльчивость под контроль. Тесса никогда не видела, чтобы рот Шарлотты был так решительно сжат.

– Нужен тезаурус? – спросил Уилл. Он растянулся в одном из кресел с высокой спинкой рядом с камином в гостиной, его ботинки лежали на пуфике. Они были облеплены грязью, а теперь так же и пуфик. Обычно Шарлотта призвала бы его к ответу за это, но письмо от Алоизиуса, которое она получила этим утром, и которое она позвала их всех в гостиную обсудить, казалось, поглотило все ее внимание. – У тебя, кажется, заканчиваются слова.

– А он и правда, дегенеративный? – ровно спросил Джем из глубины своего кресла. – Я имею в виду, старому чудаку почти девяносто, а это, несомненно, настоящее отклонение.

– Я не знаю, – сказал Уилл. – Ты был бы удивлен тем, что вытворяют некоторые старики в Таверне Дьявола.

– Любой, кого ты знаешь, не сможет вытворить ничего такого, чтобы это удивило нас, Уилл, – сказала Джессамин, которая лежала на кушетке с влажной тряпкой на лбу. Она все еще не оправилась от своей головной боли.

– Дорогая, – с тревогой сказал Генри, обойдя вокруг стола и направившись туда, где видела его жена, – с тобой все хорошо? Ты выглядишь немного… пятнистой.

Он не был неправ. Красные пятна гнева вспыхнули на лице и шее Шарлотты.

– Я думаю, это очаровательно, – сказал Уилл. – Я слышал, что горошек последнее писк моды в этом сезоне.

Генри с тревогой погладил плечо Шарлотты.

– Может быть холодную тряпку? Чем я могу тебе помочь?

– Ты можешь поехать в Йоркшир и отрубить голову этому старому козлу. – Голос Шарлотты был бунтарским.

– А это не создаст некоторых неудобств с Конклавом? – спросил Генри.