|
– Хорошо… И тогда он заговорил – негромко и торопливо на¬чал рассказывать мне свою историю. ГЛАВА 4 – Дело в том, что Старый Капитан был контрабандистом и коллекционером. Я провел ря-дом с ним много лет. Мать отправила меня в Андовер, однако вскоре привезла обратно домой – она не могла жить без меня. Я учился у иезуитов. У меня практически не было друзей, я почти никуда не ходил, и потому, наверное, общество Старого Капитана было для меня наилучшей компанией. Что же касается Винкена де Вайльда, то все началось тоже со Старого Капитана и его торговли антиквариатом, в основном мелкими вещами. Но я хочу сказать тебе сразу, что Винкен де Вайльд не имеет никакого значения, он связан лишь с одним моим сном, хотя и очень порочным, извращенным. То есть я хочу сказать, что Винкен де Вайльд был страст¬ной любовью всей моей жизни – за исключением Доры, разумеет-ся, – но если после нашего разговора тебе он будет неинтересен, то, значит, и никому боль¬ше. Доре, во всяком случае, нет до него дела. – И все же кто он такой, этот Винкен де Вайльд? И что с ним связано? – Искусство, конечно. Красота. Лет в семнадцать у меня в голове была полная каша. Я вдруг решил, что должен основать новую религию, своего рода культ, – знаешь, свободная лю-бовь, помощь бедным, протест против любого насилия, ну и все такое, – нечто вроде прелюбо-действующих аманитов. Шел 1964 год… Это была эпоха «детей цветов», марихуаны, Боб Дилан без конца пел о морали, нравственности и милосердии. И мне захотелось воссоздать Братство общей жизни, но только в духе современных сексуальных представ¬лений. Ты знаешь, что это было за Братство. – Да, они проповедовали очень популярную в средние века мистическую идею о том, что каждый может познать Бога. – Именно. Надо же, ты и об этом знаешь! – И что для этого не обязательно быть монахом или священником. – Все правильно. Монахи чересчур нетерпимы и завистливы, а мои юношеские мечты вдохновлял Винкен. Я знал, что он последователь немецкого мистицизма, Мейстера Экхарта и его единомышленников, хотя и работал в монастырской мастерской, где переписывал от руки на пергаменте старинные молитвенники и другие священные книги. Однако книги Винкена резко отличались от всех других. И мне казалось, что если я соберу их все, то непременно добьюсь успеха. – Но почему именно Винкен? Чем он отличался от остальных? – Попробую объяснить. Видишь ли, наш пансион представлял собой смесь нищеты и эле-гантности. Моя мать, что называется, не опускалась до грязной работы – для этого существовали три служанки и старик-негр – мастер на все руки. Что касается жильцов, все они были людьми состоятельными, с приличными доходами и собственными лимузинами, стоявшими в гаражах по всему Садовому кварталу, а потому могли себе позволить и трехразовое питание, и красные ковровые дорожки, и все остальное. Дом этот, я уве¬рен, тебе известен – он был построен по проекту Генри Хауарда в поздневикторианском стиле. Мать унаследовала его от своей матери. – Да, я знаю его. Видел, как ты останавливался перед этим домом. А кто владеет им сей-час? – Понятия не имею. Я потерял его. Я вообще многое потерял. Но речь не об этом. Так вот, представь себе: дремотный полдень; мне всего пятнадцать, и я чувствую себя ужасно одиноким; Старый Капитан приглашает меня к себе, и в дальней комнате – а он занимал две гостиные в передней части дома и жил в особом, волшебном мире удивительных и редких вещей – я вижу на столе… – Могу себе представить… –..Я вижу на столе эти книги! Маленькие средневековые молитвенники! Конечно, мне и раньше приходилось видеть молитвословы, я хорошо знал, как они выглядят. Но только не сред-невековые рукописи… В детстве я прислуживал при алтаре в церкви, ежедневно вместе с мате-рью ходил к мессе, умел читать церковную латынь – в той мере, в какой это было необходимо. |
