Рядом вдруг вспыхнула мигалка. Зверев посмотрел налево – два незнакомых опера показывали в опущенные стекла пистолеты. Один что то кричал, но слов было не разобрать. Не будут они стрелять, подумал Зверев, люди кругом. Не будут. Он резко ударил по тормозам и швырнул машину на тротуар. В подвеске что то мерзко крякнуло. Машина перескочила через поребрик и поехала по заснеженной траве Александровского сада. Сначала ему показалось – оторвался… Оторвался, в Бога! В душу!

Спустя несколько секунд справа показался серый «жигуленок» наружки. Слева – другой. Навстречу, от метро Горьковская, ехал по газону милицейский УАЗ. Зверев снова затормозил, шестерку резко крутануло на заснеженной траве. Радиатор ударился в ствол дерева… хлынул тосол. Еще через секунду УАЗ протаранил шестерку в изувеченный борт. Молоденький сержант с ошалевшим лицом направил на Зверева автомат.

Сашка откинулся в кресло и прикрыл глаза. Снова ему почудился липкий конфетный запах.

Часть вторая. БС

Этап – это когда человек, его чувство достоинства, его гордость, его здоровье и болезни, его простейшие жизненные отправления, еда, питье и все прочее превращается в поклажу, которую упаковывают и везут так, как забивают в ящик или бочку сухую воблу или бросают в трюм малоценный генеральный груз.

Александр Лебеденка. Будни без выходных

– Ну что, Зверев, отбегался? – весело сказал следак и посмотрел Сашке в глаза. Посмотрел – и веселья в голосе поубавилось. Он взял ручку и придвинул к себе бланк протокола допроса.

– Кстати, как самочувствие? Ты, говорят, в ДТП побывал…

У Сашки сильно болела голова, но показывать свою слабость перед следаком ему не хотелось. Глупо, но не хотелось.

– Нормально, – сказал он.

– Тогда начнем, – буднично произнес следак, посмотрел на часы и вписал в графу «Допрос начат» дату и время: 16 ноября 1991 года. 13 часов 25 минут. Запомни, Зверев! Шестнадцатого ноября ты стал БС. БС – это бывший сотрудник. Вроде бы ничего особенного в этой аббревиатуре и нет… Хотя в слове бывший всегда есть некий печальный оттенок… экс чемпион… бывшая жена… стреляная гильза… Возможно, звучит горечь. Возможно, ностальгия. Возможно, ничего такого там и нет…

А в словосочетании бывший сотрудник звучит ОТТОРЖЕНИЕ. Все, паря, ты уже не наш! Ты теперь не мент, ты – мусор. Ты больше не товарищ, а гражданин… В нашем случае слово «гражданин» тоже не содержит никакого высокого смысла. Оно тоже отторгает бывшего от мира товарищей. И где то на задворках памяти слышится избито привычное: тамбовский волк тебе товарищ. Ты не наш, ты не с нами. Кто не с нами, тот против нас.

Глупость это. Байки. Ночной кошмар… обернувшийся реальностью.

– …так. В соответствии со статьями 150 152 УПК РФ допросил в качестве подозреваемого Зверева Александра Андреевича… Год рождения?

– А ты в паспорт загляни. Там, кажется, написано.

Сашкин паспорт и удостоверение лежали на столе. Следак хмыкнул и раскрыл паспорт.

– Зря ты, Зверев, так себя ведешь.

– Ты мне еще про тридцать восьмую УК  расскажи, – ответил Сашка. – А зачем? – ответил следак, бегло заполняя графы протокола. – Ты же человек опытный… сам все понимаешь.

Зверев действительно понимал, как вести себя на допросе. А знаешь ли это ты, читатель? Нет? Ну что ж… подскажем: никогда ничего не признавай. Не знаю. Не помню. Забыл. А лучше всего вообще молчи. Уж коли ты оказался в положении подозреваемого (авторы искренне тебе желают никогда в таковом не оказаться, но уж коли все таки оказался) – молчи! Не знаю… не помню… забыл.