Я снова вскинул револьвер, но не успел: чекист, не знаю настоящий или ряженный, оказался проворнее: он успел вытащить из внутреннего кармана пистолет и спустил крючок.

Первым на себя огонь принял напарник. Нелепо взмахнув руками, он завалился и упал куда-то в темень чердака.

И через какую-то долю секунду выстрелил уже я. Бил практически наугад, не целясь, да и некогда было подбирать подходящий участок тела чекиста для мишени.

Снайпер вскрикнул, схватился за живот и медленно осел.

Я подскочил к нему, выбил пистолет из руки и схватил за грудки.

– Кто тебя послал, сволочь?

– Да пошёл ты! Я всё равно скоро сдохну, – прохрипел снайпер.

– Облегчи душу перед смертью!

– Душу… Дурак ты, Быстров, у меня её нет, – прошипел он и сразу зашёлся в приступе кашля.

Я подтянул его к себе, угрожающе посмотрел глаза в глаза:

– Умереть можно по-разному, Розенберг или кто ты есть на самом деле… Как человек или как последняя сволочь. Выбирай, пока можно.

– Уговорил, – вяло усмехнулся он. – В кармане удостоверение, оно настоящее – я сотрудник московского ГПУ Аркадий Розенберг, мне приказали убить тебя там, в Москве. Первый раз, в поезде, не получилось. Тебе каким-то чудом повезло. Думал, что во второй раз я исправлю эту ошибку.

– Тебя прислал Радек? – догадался я.

– А мозги у тебя соображают, Быстров! Ты ведь понимаешь, что на мне ещё ничего не закончилось. Будут и другие специалисты. Всё, Быстров, отстань от меня. Дай помереть спокойно.

– Хорошо, отстану! Но не дай бог, если ты убил моего товарища – я ведь и на том свете тебя достану!

– Верю тебе, Быстров. Ты такой, ты можешь… – снова прохрипел чекист.

Я бросился к Петру, молясь, чтобы всё обошлось. И какое же счастье было услышать его пусть прерывистое, но дыхание.

– Врача! – заорал я что было сил. – Срочно, врача!

И с радостью услышал топот ног. Кто-то спешил, подымаясь по лестнице.

Глава 27

Я сидел в коридоре больницы перед операционной и ждал. Мимо то и дело проходили врачи, медсёстры и санитары, бросая в мою сторону сочувственные взгляды.

Операция длилась уже не один час, всё это время я не отлучался из коридора ни на секунду. В голове засела одна-единственная мысль: пусть Петя выживет!

Я так часто терял боевых товарищей…

Наступил рассвет, я не спал всю ночь, однако сна не было ни в одном глазу. Да и какой может быть сон – всё, что случилось с напарником, произошло из-за меня. Это я должен был оказаться на его месте, это меня приехал убивать Розенберг по приказу Радека.

Если разобраться, Пётр принял на себя мою пулю. И теперь сражался за жизнь вместо меня…

Всё внутри меня сжалось, я не чувствовал ни рук, ни ног, ни спины, которую успел порядком отсидеть. И всё равно не вставал и не выходил на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.

Время потеряло свой смысл, минуты, секунды, часы – это было ни о чём, тиканье больших настенных часов не давало ответа на мой вопрос: как там Петя?! Сражается ли вместе с докторами за свою жизнь или всё поздно?

Ненадолго заскочил Художников в накинутом на плечи белом халате, подошёл ко мне и сел рядом.

– Есть новости?

– Нет, Иван Никитович, пока без новостей, – пустым, лишённым эмоций голосом, произнёс я.

– Ясно, – протянул он.

Какое-то время мы помолчали, думая каждый о своём.

– Ничего, Жора. Всё обойдётся. Выкарабкается наш Пётр, даже не сомневайся, – заговорил Художников.