Я незаметно огляделся: да, шансов по-прежнему ноль, столешница не спасёт. Яйца он мне точно отстрелить успеет.

- Хватит мне... Выпил.

- Как скажете. Так в чём я виноват?

Он покачал головой, словно соглашаясь с кем-то, мне неслышным.

- Яночка умерла.

- Михаил Петрович... Так четвёртая стадия же. А я не волшебник, я сразу сказал. Вы же меня уговорили взяться, я и сам не хотел.

- Но взялся же... Сколько денег у меня выдоил, напомнить?

- У вас горе, а всё о деньгах. Давайте вы ружьё положите, мы спокойно поговорим, хорошо?

Он мотнул нечёсаной головой, снова шумно выдохнул. Полчаса с ним в одном кабинете - и я сам закуску потребую.

Ненавижу я болящих клиентов. Дело денежное, особенно, когда рак или что-то около, платят не задумываясь, но помочь-то я не в состоянии. У меня и так инсайты дело крайне редкое, но на них вся репутация держится, а с больными как быть? На самом деле по фотографии я никогда никого не вылечу, а возить их сюда или - того хуже - мотаться по домам, пропахшим близкой смертью, спиртом от уколов и мочой... Нет уж. Но - деньги.

Деньги я искренне люблю, больше всего остального. В них свобода, только в них.

- Да о чём с вами... с тобой говорить. Грохну тебя и сам застрелюсь, понял, Кирюха? Нет мне без Яночки жизни.

И жалок он был, и страшен. Одно другому не мешало.

- А смысл?

- Смысл... Да чтоб ты людей не обманывал, гадёныш. Не забирал последнее за надежду, когда её нет. Не...

- Давайте, Михаил Петрович, всё же начнём с самого начала. Во-первых, оплата строго по прейскуранту, тут, сами понимаете, не только я решаю. Да и ещё: вы ж сами просили взяться, я гарантий не давал. Что мог - сделал, ментальный прорыв и единение разумов по моей авторской, запатентованной в шести странах, методике осуществил в полном объёме, неоднократно, добился временного - заметьте, временного, я ж не Господь Бог! - улучшения, но силы мои тоже ограничены.

Я плёл, плёл и плёл, чувствуя, что если не инсайт, то по крайней мере ораторские таланты меня посетили при крайней нужде недетские. Клиент равномерно кивал, взгляд его всё чаще стекленел. Судя по выхлопу, в нём столько спиртного, что он и сам уснёт.

Главное, чтобы не выстрелил.

За окном прошуршала машина, завернув на парковку. Клиент, что на десять двадцать? Или полиция? И ведь не встать, не проверить, встрепенётся сразу любезный мой Михаил Петрович. А он спит уже почти, так бывает - адреналиновый шторм утих, а выпивка-то никуда не делась, вот и рубит мужичка, попросту говоря.

Дверь распахнулась, и в этот момент меня и накрыло. Совершенно неожиданно, да и не очень вовремя, но весь весёлый кураж, который бродил с утра, начиная с разговора с Сайонарой, вёл меня через пробки и воспоминания, выплеснулся наконец волной.

- Ружьё на пол, - тихо сказал я через густой, плотный, хоть ножом режь, воздух.

Клиент послушно наклонился и положил обрез.

- К стене его ногой оттолкни!

И это он сделал, не обращая внимания на лезущих в дверной проём "космонавтов" - в затемнённых забралах шлемов, бронежилетах с многочисленными крепежами, налокотниках и наколенниках. Американские футболисты нервно курят от зависти.

- Всем стоять, полиция! - заорал один из них. Мне было плевать, который, они ж одинаковые.

Кто-то из них подлетел к столу, то ли закрывая меня от всех опасностей жизни, то ли собираясь уронить на пол и повязать, как его напарник уже стягивал за спиной руки Михаила Петровича пластиковой полосой наручников.

Я выдохнул, но пока не отпускало. Так бывает.

"Космонавт" развернулся ко мне и поднял забрало. Обычное лицо, самое обычное лицо. Такого и не вспомнишь через полчаса.

- Всё в порядке, доктор. Мы его взяли.

Я рассмеялся. "Космонавт" списал это на шок, сам широко улыбнулся. Нет, есть что-то и человеческое в них, не роботы же.