Он почти успел убежать, но в делах жизни и смерти "почти" - не считается.

10. Концерт по заявкам

- И что, допрыгались? - устало спросил Горбунов. - Трое в расход, сразу трое. Эх...

Я смотрел, как Какис и срочно вызванные охранники достают из кресел мёртвые тела. Внешне никаких травм, просто - умерли ребята. Вон и Антон, глаза открытые, остекленевшие, на лице злая улыбка. Теперь она так навсегда и останется.

- Да ни при чём они, Вань, - тихо ответил Док. У него дёргался глаз, словно Васин вдруг решил подмигнуть, но не смог остановиться. - Мы знали, что наблюдают, у штатовцев есть нечто вроде ментакля, но нападение... Первый раз такое.

- Мы сами спровоцировали, конечно. Отработали бы внутри России - и всё тип-топ. Но надо было попробовать на большой массе и приличном расстоянии, вот и подставились.

- Что такое ментакль? - спросил я.

Оба начальника удивлённо глянули, словно озадачились: кто это вообще?

- Аппарат профессора так называется. Если научно. Ментальные щупальца Родины, просто сокращённо. И слово красивое, не "мозгобойка" же в документах писать, - подсказал Какис. Они с охранником как раз проносили мимо тело Антона к выходу. Там уже стояли каталки, куда укладывали погибших.

Мне стало не по себе. Почему-то до этого боя над горой казалось, что Центр - просто некая секретная игрушка родного государства. Их таких много, я думаю, оборонный бюджет-то ого-го.

Игрушка. Из тех, что убивают участников.

Я и до этого видел покойников, в том числе людей мне близких и хорошо знакомых - отца, бабушку Веру, Филиппа. Строгие лица, украшенные посмертным гримом, пахнущие деревом гробы, все эти подушечки, иконы в руках и кружевные покрывала, словно пытающиеся согреть навсегда окоченевшие ноги.

Видел смерть. Но она была какая-то... приличная, что ли. Торжественная, ничуть не похожая на то, что случилось сегодня.

Я никогда не любил книги о войне, фильмы - я не говорю о нынешнем новоделе, так же похожем на настоящее, как гондон на романтику первой любви, - но и старые, в которых актёры сплошь были сами участниками Великой Отечественной, а в конце титров шёл длинный перечень военных консультантов, героев и орденоносцев. Не любил компьютерные игры на эту тему. Далека от меня была вся эта военно-полевая романтика до этого дня, а теперь вот чувствовал себя лётчиком из неполностью вернувшейся эскадрильи.

Сам жив, и машина в порядке, а кто-то остался там, за линией фронта. И не важно, что тело - вот оно, душа всё равно воспарила, оставив нам, живым, только заботы о похоронах бессмысленного куска мяса, который не больше, чем одежда для духа.

Стоял, думал и начинал что-то понимать. Есть враг, хотя нет друзей. И так бывает, мать их... Почему-то представил, что стою на скользкой палубе, деревянной, залитой кровью, вокруг шторм, а это древнее судёнышко болтает, кидает то на одну сторону, то на другую, а от борта до борта перекатывается здоровенное чугунное ядро, волоча за собой цепь, громыхая ею. И к другому концу этой цепи прикован я сам, меня таскает по этой пиратской палубе против воли. Есть, конечно, возможность стиснуть зубы от натуги, обхватить это ядро обеими руками, не обращая внимания на кровь, грязь и ржавчину, да и вышвырнуть за борт, улетев следом.

Есть возможность.

Но нет пока такого желания. Лучше поискать пилу.

- Чего стоишь, варежкой щёлкаешь? - зло поинтересовался Горбунов. - Почему задание не выполнил?

- Там на горе... на этой Уитни, там люди были. Туристы.

- И что? Ну, кучка пиндосов на отдыхе, тебе их жалко, что ли?

Я вдруг вспомнил, что этих людей серые облачка защиты от моего воздействия не окружали. Действительно, всё продумали, никаких ограничений в этот раз не было.

- Жалко, - с вызовом сказал я.