Такой вот патриотизм... Я отвернулся в сторону от стола, наклонился. Меня стошнило на пол, но здесь, в зале, и так стояла такая вонь, что ничего не изменилось. Лишь бы не наступить потом, когда уходить будем.

- А Родина, подполковник, она тогда для кого, если людей не жалко?

- Умничаешь всё, блевун... Для всех она. И для каждого. Для будущего. Рассуждаешь как либерал какой, а надо дело делать. В этом весь смысл: де-ло. Ну, и деньги не лишние, конечно, но это вторично.

Все, кроме двух оранжевых и одно красного огоньков на схеме погасли, Горбунов подавал какие-то команды с клавиатуры, отметины мигали. Потом начали затухать, одна за другой. Всё. Пусто и темно.

Подполковник смачно выругался и встал.

- Пошли отсюда. Никого из этих к работе наверху уже не подпрячь. Пусть тут валяются, всё же польза.

В зал зашло несколько охранников. Не обращая на нас внимания, они обходили занятые лежанки, проверяли соединения проводов, уровень лекарств (или это еда?) в капельницах, меняли бутылки в стойках на полные. Тоже работа, и тоже, наверное, привыкли.

Здесь играла музыка, что-то старое-старое, какие-то хиты восьмидесятых. Леонтьевы-Ротару и прочий Антонов, я в них никогда не разбирался.

На столе, посреди блюд, стоял небольшой прибор, добавлявший к музыке негромкое гудение, перемежаемое щелчками и уханьем.

- Не обращай внимания, это генератор шума. Чтобы не подслушивали лишнее, я ж технарь всё-таки, и неплохой вроде как. А то приедут и давай изучать, кто что говорил. Потом, конечно, потом. Сейчас уехало начальство, Кирюха. Час назад смылось искать новые жертвы для службы Родине. Да ты садись, садись, не стесняйся. Ленка вон ветчины нарезала, хлеба, а бутылок у меня много. Больше, чем одному надо - пить-то особо некогда. Всё работа и работа, сам понимаешь. Я ж член и лауреат, ещё и статьи писать надо, трясут по графику, единственный специалист по пространству Васина, не кот чихнул!

Док поднял указательный палец, став похожим на учителя и гуру. Потом безвольно уронил руку на колено, словно устал держать.

Стол и правда был роскошно сервирован. Меня в Центре и до сих пор голодом не морили, но тут было всё, что можно сгрести с полок в хорошем супермаркете. И икорка вон в стеклянных банках, и крупно нарезанная слезящаяся ветчина, и зелень.

Устанешь перечислять, да собрались-то мы явно не пожрать.

Кабинет Васина был даже больше, чем у подполковника. Вся стена в дипломах и грамотах, в углу гранёный стеклянный саркофаг со свёрнутым триколором, отдельная полка для кубков с невнятно блестящей гравировкой. Эдакий уголок олимпийского чемпиона. Ну, или заводчика особо редких собак, как вариант. Не хватало галереи зубастых морд рядом, слюнявых и брылястых, с выпученными глазами друзей человека.

- Не чокаясь, - разлив маслянистую от холода водку по рюмкам, сказал профессор. Прозвучало это не особо внятно, он между делом уже жевал что-то, вон к усам прилип листок петрушки. - Пусть им там хорошо будет. Лучше, чем нам.

Он опрокинул рюмку в рот, сунул туда же ветчину и шумно зачавкал, не обращая внимание на манеры. Я тоже выпил, залпом, но не так азартно. Кислый вкус рвоты во рту, от которого я не смог избавиться никакой зубной пастой, начал гаснуть, смытый водкой.

- Пусть, - эхом ответил я.

Да, то, что надо. Ледяное лекарство от жизни.

- У Боярского база по всей России есть. Все, кто под подозрение попадает по разным поводам. Или сам с дурного ума суётся, рекламу даёт. Снимаю и порчу, хе-хе. Как ты вот такие же экстрасенсы, матушки Авдотьи и целительницы Степаниды, колдуны с дипломами и без, корректировщики кармы и плавильщики венцов безбрачия. Всех проверяют, все-е-ех!

Похоже, что он напился с одной рюмки. Или даже нет, не напился, а просто отпустил педаль тормоза, как иногда случается с людьми, постоянно находящимися в напряжении.