– Что это? – поинтересовался он.

– Лото, – лаконично ответила синьорина Элеттра, но тут же объяснила: – В него играла моя мать. Нужно только дождаться, пока кто‑нибудь назовет одно из слов, напечатанных на вашей карточке – все карточки разные – и накрыть его монетой. Первый, кто закроет пять квадратов, расположенных в одной строчке, выиграл.

– Что выиграл?

– Деньги других игроков.

– Каких других игроков?

– Вы сами увидите, – только и успела она сказать, и их позвали на собрание.

С того самого дня новомодное мероприятие стало вполне терпимым явлением, по крайней мере для тех, у кого были карточки. В первый день в игре участвовали только Брунетти, синьорина Элеттра и еще один комиссар – женщина, только что вернувшаяся из декретного отпуска. Но потом карточки стали появляться на коленях или в блокнотах у всё большего числа участников собрания, и каждую неделю Брунетти с интересом вычислял вновь присоединившихся, находя в этом ничуть не меньшее развлечение, чем в выигрыше. Слова всякий раз были новые, обычно их подбор отражал перемены в лексиконе Патты и в его настроениях: то потуги вице‑квесторе на светскость и разглагольствования о «диалоге культур» – этот термин тоже появился на карточке, – то его попытки пользоваться выражениями из неизвестных ему языков – так в арсенале игры возникли «вуду‑экономика», «пирамидная схема» и немецкий термин «Wirtschaftlicher Aufschwung» – подъем экономики.

Брунетти пришел в квестуру за полчаса до начала собрания. Когда он появился, ни Руберти, ни Беллини не было на месте: их дежурство окончилось, и совсем другой офицер по его просьбе выдал ему отчет о преступлениях, совершенных за ночь. Он стал просматривать страницы с деланным безразличием: кража в районе Дорсодуро, в доме, хозяева которого уехали в отпуск, драка в баре на Санта‑Марта между матросами с турецкого грузового корабля и членами экипажа греческого пассажирского лайнера. Троих увезли на «скорой помощи» в больницу Джустиниано, у одного была сломана рука, но обвинения никому не предъявляли, так как обоим судам предстояло днем отправляться в плавание. Витрину туристического агентства разбили камнем, но никого не арестовали в связи с этим происшествием, свидетелей тоже не нашлось. Кроме того, взломали круглосуточный аппарат для продажи презервативов, расположенный перед аптекой в Каннареджо, – вероятно это сделали при помощи отвертки; по подсчетам владельца аптеки, оттуда украли семнадцать тысяч лир. И шестнадцать упаковок презервативов.

Наконец собрание началось и на этот раз обошлось без сюрпризов. В начале второго часа вице‑квесторе Патта заявил, что полиция должна получить доступ к компьютеризированной документации многочисленных некоммерческих организаций города, чтобы убедиться в их непричастности к отмыванию денег. После этих слов синьорина Элеттра сделала чуть заметное движение правой рукой, взглянула через стол на Вьянелло, улыбнулась и очень тихо проговорила:

– Бинго.

– Прошу прощения, синьорина? – Вице‑квесторе чувствовал: в последнее время на собраниях что‑то происходит и безуспешно пытался понять, что именно.

Она посмотрела на вице‑квесторе, улыбнулась еще шире и сказала:

– Динго, вице‑квесторе.

– Динго? – переспросил он, глядя на нее поверх очков‑половинок, которые надевал во время собраний.

– Организация по защите животных, вице‑квесторе, которая расставляет в магазинах ящики для сбора пожертвований бездомным зверушкам. «Динго» – некоммерческая организация. Ею тоже нужно будет заняться.

– В самом деле? – произнес Патта с подозрением, будто ожидал совсем не такого ответа.