Ограбление банка было в Венеции явлением довольно необычным, а посему вполне годилось в качестве сюжета для светского разговора. Брунетти рассказал Паоле то немногое, что стало известно полиции, хотя весь город уже наверняка прочел подробности в газетах: три дня назад вооруженный молодой человек вошел в здание банка, потребовал денег, получил их и, держа награбленное в одной руке, а пистолет в другой, преспокойно скрылся в направлении Риальто. С камеры, спрятанной под потолком, полиции удалось получить лишь весьма расплывчатое изображение, но и его оказалось достаточно, чтобы опознать в преступнике брата одного из местных жителей, про которого поговаривали, что у него крепкие связи с мафией. Когда грабитель проник в банк, его лицо до глаз было закутано шарфом, но на выходе юноша снял его, и человек, столкнувшийся с ним в дверях, смог довольно хорошо разглядеть лицо преступника.

Pizzaiolo из Тревизо, направлявшийся в банк, чтобы внести платеж по ипотеке, как следует разглядел грабителя, отчего Брунетти надеялся, что свидетель сможет узнать молодого человека среди фотографий подозреваемых, подготовленных полицией. Этого будет достаточно для ареста, а быть может, и для суда. Именно к нему Брунетти и направлялся в то утро.

Они услышали, как в спальне открылась дверь, а потом раздались шаркающие шаги Раффи. Эта заплетающаяся походка была им хорошо знакома – парень сонно поплелся в ванную.

Брунетти взял еще одну булочку, удивляясь, что так проголодался в этот час: он никогда не хотел есть с утра и потому не завтракал. Ожидая новых звуков со стороны детских спален, они старательно запивали булочки кофе.

Брунетти как раз расправлялся с очередной, когда открылась еще одна дверь. Через несколько мгновений по холлу проковыляла Кьяра, она вошла в кухню, одной рукой протирая глаза, словно сами они не желали открываться и она пыталась помочь им в этом нелегком деле. Не произнеся ни звука, она босиком прошлепала по кухне и взгромоздилась на колени к Брунетти. Обняв его одной рукой за спину, она опустила голову отцу на плечо.

Брунетти обнял ее обеими руками и поцеловал в макушку.

– Ты в таком виде сегодня пойдешь в школу? – спросил он будничным тоном, изучая рисунок на ее пижаме. – Очень мило. Уверен, твоим одноклассникам понравится. Воздушные шарики. Это признак хорошего вкуса – воздушные шарики. Я бы даже сказал, здесь присутствует некий шик. Любой двенадцатилетний ребенок позавидует такому модному нововведению.

Паола опустила голову и погрузилась в чтение журнала.

Кьяра поерзала у Брунетти на коленях и отодвинулась, рассматривая пижаму. Не успела она и рта раскрыть для ответа, как в кухне показался Раффи. Он подошел к матери, нагнулся и поцеловал ее, после чего отправился к плите и налил себе чашку кофе из рассчитанной на шесть порций кофеварки. Добавив горячего молока, он вернулся к столу, сел и произнес:

– Надеюсь, ты не против, что я воспользовался твоей бритвой, papà?

– С какой целью? – спросила Кьяра. – Чтобы ногти подстричь? Ведь на твоем лице не растет ничего такого, что требует вмешательства бритвы. – Проговорив это, она отодвинулась от Раффи на безопасное расстояние и поплотнее прижалась к Брунетти, который в наказание за дерзость ущипнул ее через толстую фланель пижамы.

Раффи неохотно потянулся к ней через стол, но по дороге завис над грудой булочек и взял одну. Обмакнув ее в кофе, откусил огромный кусок.

– Откуда взялись булочки? – поинтересовался он. Но никто не ответил, и Раффи, повернувшись к Брунетти, спросил: – Ты выходил на улицу?

Брунетти кивнул, поставил Кьяру на пол и поднялся со стула.

– А газеты тоже принес? – проговорил Раффи с набитым ртом.

– Нет, – ответил Брунетти, направляясь к двери.

– Как это?

– Забыл, – солгал комиссар своему единственному сыну.