Она перевела дух и продолжила свой печальный рассказ:

— Вам известно, что было раньше. Люди предали львов, отняв у них крылья. Тем, кому удалось избежать этой участи, спаслись бегством. В конце концов Фермитракс попытался напасть на Венецию, чтобы отомстить за предков. Но ему это не удалось.

Обсидиановый лев молчал. Он только слушал, опустив голову. Значит, и он, и такие, как он, были детьми Секмет, каменными стражами Сына Матери.

Он решительно поднял голову.

— Значит, правильно, что я очутился здесь. Может быть, я смогу исправить ошибку моих предков, которым не удалось устеречь Сына Матери.

— Так же как я, — промолвила Лалапея.

— И я, — сказала Королева устами Мерле.

— Но судьба дала мне шанс, — проговорил Лев. — А быть может, нам всем. В этот раз у нас не вышло, но сейчас у нас есть возможность задержать Сына Матери. И если нам это не удастся, значит, я не лев. — Он испустил боевой рык: — Мерле, слезай!

Медленно, очень осторожно она слезла с его спины. Лалапея удержала ее израненными руками и прижала к себе. А Фермитракс приблизился к Зимнему Холоду. Альбинос потрогал его за нос, почесал шею. Мороз не действовал на его каменное тело.

— Удачи! — тихо сказала Мерле.

Серафин склонился на спине Лалапея и положил руку на плечо Мерле.

— Не беспокойся, — шепнул он. — У него получится.

Холод в последний раз кивнул Фермитраксу. Лев издал боевой рык и ринулся в глубину. Через несколько метров его крылья обрели равновесие, и раскаленный корпус скрылся за снежной завесой. Так пламя свечи тонет в белом воске.

— У него получится, — прошептала Королева.

А если нет, подумала Мерле, что тогда будет с нами?

Лалапея забинтованными руками еще крепче прижала к себе дочь. Мерле обернулась и увидела ее глаза. Мать и дочь долго стояли и не отрываясь глядели друг на друга. И никто не промолвил ни слова.

Фермитракс ощущал в себе Каменный Свет, но все-таки знал, что он не причинит ему вреда. Во время купания в куполе Оси Земли он впервые испытал это смутное, неуловимое чувство: что-то внутри защищало его от Света и одновременно объединяло с ним. Теперь он знал: то было наследие Секмет, праматери всех каменных львов и сфинксов, Текучей Королевы. Ее коснулся луч Каменного Света, и прикосновение передалось львам. Когда Фермитракс низвергся в Свет, Свет узнал его и пощадил. Более того, он сделал его сильнее, чем прежде. Может быть, непреднамеренно, но это уже не играло роли.

Он, Фермитракс, самый большой и сильный лев Лагуны, был здесь, чтобы исполнить то, для чего был рожден. Если он погибнет, круг его существования замкнется. Ведь если Сет сказал правду, он — последний сын своего народа, последний из тех львов, которые умели летать и говорить. Последний свободный сын своего племени.

Широко взмахивая крыльями, он опускался в глубину, летел вниз вместе с хлопьями снега, обгонял их, падал сквозь них в бездну, как комета. Вскоре ему показалось, что они уменьшились и стали не такими влажными, ватными, как наверху, превратились в пятнышки слякоти, потом в капли. Снег стал дождем. Потом испарилась и вода, началась полоса приятного тепла, затем наступила жара, которая все усиливалась. Воздух колыхался, кипел и клокотал. Но лев вдыхал его, словно воздух горных высот. Его раскаленные легкие выталкивали кислород и сохраняли ему жизнь.

Он оказался прав.