|
Почувствовав, что она нежно касается моего лба не то мягким шарфом, не то носовым платком, я резко оттолкнул ее руку, опасаясь, что на коже про-ступили капли кровавого пота. – Не делай этого. – Иди ко мне, – шепнула Меррик, вновь возвращаясь к поцелуям. Я был повержен. Страстное желание не способно было заглушить уверенность в том, что даже несколько капель ее крови могут все изменить: я почувствую себя ее хозяином, а она, не-смотря на всю кажущуюся неосведомленность в этом деле, может решить, что стала моей рабой. Вампиры старшего поколения предупреждали меня о том, что может случиться. А Лестат и Арман заявили совершенно категорично, что «пару глотков» нельзя считать безобидными. Вне-запно мною овладела ярость. Я потянулся к ее затылку и сорвал кожаный беретик с густых каштановых волос. Беретик и длинная булавка отлетели в сторону, а я запустил пальцы в мягкие пряди и снова припал к гу-бам. Она закрыла глаза. К моему огромному облегчению, вскоре мы подъехали к просторному входу гостиницы «Виндзор-Корт». Прежде чем швейцар помог Меррик выбраться из такси, она успела сделать очередной глоток рома, а потом, как заправский пьяница, прошла по ступеням твердым шагом, хотя до трезвости ей было далеко. Я проводил ее в заказанный заранее и уже подготовленный номер и усадил на кровать. Шикарный, наверное лучший в городе, номер был обставлен со вкусом, хотя и без фанта-зии. Приглушенный свет и обилие цветов, принесенных по моей просьбе, делали его особенно уютным. Все это, однако, не выходило за рамки обычных условий, создаваемых для агентов Тала-маски. Мы никогда не скупились на расходы, если дело касалось членов ордена, которым при-ходилось много путешествовать. Я вновь погрузился в воспоминания о прежних встречах с Меррик – они окутали меня словно туманом и бередили душу. А Меррик, видимо, ничего не замечала. Допив ром, она без лишних церемоний откинулась на подушки и почти мгновенно закрыла огромные, ярко блестевшие зеленые глаза. Я долго смотрел на нее, в непринужденной позе лежащую на плотном бархатном покрыва-ле с горой подушек в изголовье: легкая белая одежда из хлопка, длинные изящные лодыжки в кожаных сандалетах, похожих на те, что носили в библейские времена, прекрасное во сне лицо с высокими скулами и нежным подбородком. Я не мог сожалеть о том, что возобновил эту дружбу. Не мог. Но я все время повторял одну и ту же клятву: «Дэвид Тальбот, ты не причинишь вред этому созданию. Меррик найдет выход, знания ей помогут, ее душа одержит победу, как бы низко ни пали я и Луи». Затем, тщательно обследовав номер и убедившись, что заказанные цветы расставлены как подобает на журнальном столике в гостиной, на письменном столе, на трюмо, – что в ванной изобилие косметики, а в шкафу висит толстый махровый халат и стоят тапочки, что бар заполнен маленькими бутылочками, а рядом с ними возвышается бутылка рома, купленная мною накануне, я поцеловал Меррик, оставил на тумбочке ключи и ушел. В коридоре пришлось задержаться на минуту у стола портье, который в обмен на соответ-ствующую мзду заверил, что даму не будут беспокоить, что она может оставаться в гостинице так долго, как сама того захочет, и каждое ее желание будет исполнено. Я решил прогуляться до нашей квартиры на Рю-Рояль. Однако в красиво освещенном и несколько суматошном вестибюле гостиницы я вдруг по-чувствовал слабое головокружение. Мне показалось, будто все взоры, причем отнюдь не добро-желательные, направлены в мою сторону. Я сразу остановился и принялся шарить по карманам, словно в поисках сигарет, а на самом деле внимательно оглядываясь по сторонам. Ничего необычного – ни в интерьере холла, ни в заполнявшей его толпе. Тем не менее на улице меня вновь охватило прежнее ощущение: будто все прохожие смотрят на меня и, проникая взглядами сквозь мою смертную оболочку – что, надо заметить, отнюдь не легко, – догадываются, кто я такой и какую угрозу представляю. |
