|
Я забрал бутылку рома, кивнув Меррик из вежливости, что, мол, она видит, как я это делаю, и не возражает, после чего мы с Эроном ушли в библиотеку, расположенную этажом ниже. Не помню, как долго мы проговорили. Наверное, не меньше часа. Обсуждали наставников, школы, программы обучения, прикидывали, чем в дальнейшем следует заняться девочке. – Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы просить ее продемонстрировать нам свои необычные способности, – твердо заявил Эрон, словно я собирался возразить. – Но они велики. Я постоянно ощущаю их. – Да, но есть еще и другая сторона, – сказал я, собираясь поведать о странном «присут-ствии», которое я ощущал в доме Большой Нанэнн, когда мы сидели на кухне. Однако в последний момент что-то меня удержало. Я вдруг понял, что чувствую то же самое «присутствие» сейчас, под крышей родной Обители. – В чем дело, дружище? – спросил Эрон, умевший отлично читать по моему лицу, а при желании без труда читавший и мои мысли. – Ни в чем, – ответил я, а потом инстинктивно и, возможно, эгоистично, из желания про-явить геройство, добавил: – Лучше пока посиди здесь. Я поднялся и вышел через открытые двери библиотеки в коридор. С верхних этажей, из дальней половины дома доносился сардонический звонкий смех. Смеялась женщина – в этом у меня никаких сомнений не было, только я никак не мог связать этот смех с Мэри или другими служительницами ордена, проживавшими в то время в доме. Если уж быть совсем точным, то Мэри единственная оставалась в главном здании. Остальные давно отправились спать в коттеджи и «постройки для рабов», стоявшие в отдалении от дома. И снова я услышал смех. Он показался мне ответом на то, что меня сейчас волновало. За моим плечом возник Эрон. – Это Меррик, – встревоженно произнес он. На этот раз я не стал просить его остаться в стороне, и мы вместе пошли вверх по лестнице. Дверь в комнату Меррик оказалась открытой, все лампы горели, озаряя ярким светом длинный широкий коридор. – Что ж, входите, – сказал женский голос. Я замялся у порога, но когда вошел и увидел представшее глазам зрелище, то не на шутку встревожился. Возле трюмо в чрезвычайно соблазнительной позе сидела молодая женщина, окутанная си-гаретным дымом. Ее молодое и развитое тело было облачено только в тонкую белую хлопчатую рубаху, сквозь которую просвечивали полные груди с розовыми сосками и темная тень внизу живота. Конечно, это была Меррик, но в то же время совсем другая личность. Правой рукой она поднесла к губам сигарету, с небрежным видом бывалого курильщика глубоко затянулась и легко выдохнула. Взглянув на меня, женщина удивленно приподняла брови, и ее губы растянулись в прекрасной улыбке. Однако выражение ее лица было абсолютно чуждым для той Меррик, которую я успел узнать, и это само по себе внушало ужас. Ни одной талантливой актрисе не удалось бы так успешно перевоплотиться в кого-то другого. А что касается голоса, то он был низким, исполненным страсти. Она поиграла пачкой, явно заимствованной из моей комнаты, и холодным, лишенным всяких чувств – если не считать легкой насмешки – голосом продолжила: – Отличные сигареты, мистер Тальбот. Это ведь, кажется, «Ротманс»? Мэтью когда-то курил такие. Специально ездил за ними во французский квартал, потому что их нельзя было купить в ближайших лавчонках. Он курил до самой смерти. – Кто вы? – спросил я. Эрон молчал. Он предоставил мне возможность контролировать ситуацию, однако не ушел, а остался рядом. – Не торопитесь, мистер Тальбот, – последовал нелюбезный ответ. – Задайте мне несколько вопросов. – Незнакомка еще сильнее оперлась левым локтем на трюмо, отчего рубаха на ней распахнулась, открыв взгляду полную грудь. |
