Все было в полном порядке, аккуратно, как в каком-нибудь морском музее, ни пылинки. Джулия поняла, что она завидует отцу, потому что он мог оставаться в своей комнате, со своими воспоминаниями. И ему не надо было выходить в этот так называемый настоящий мир, где ты обязан дергаться и суетиться, убеждать всех и каждого, что ты чего-то стоишь, притворяться.

На прикроватной тумбочке лежала черная Библия Йерлофа и стояло с полдюжины пузырьков с таблетками. Джулия опять повернулась к отцу.

– Ты так и не спросил, как я себя чувствую, Йерлоф, – тихо сказала она.

Он кивнул.

– А ты так и не назвала меня папой, – ответил Йерлоф.

Оба немного помолчали.

– Так как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Хорошо, – коротко ответила Джулия.

– Ты, как и раньше, работаешь в больнице?

– Ну да, – почти солгала Джулия, не упоминая, сколько времени она уже на бюллетене. Вместо этого она сказала: – Я была в Стэнвике до того, как приехать сюда. Посмотрела на дом.

– Хорошо. Ну и как там все вообще?

– Как обычно, тихо и безлюдно.

– А окна все целы?

– Да, окна целы, – ответила Джулия. – Вообще-то там кое-кто был, точнее, появился, когда я находилась около дома.

– Скорее всего – Йон, – сказал Йерлоф. – А может быть, Эрнст.

– Мне он представился как Эрнст Адольфссон. Вы что, хорошо знакомы?

Йерлоф кивнул:

– Он хороший скульптор, а всю жизнь проработал каменотесом. Вообще-то он родился в Смоланде, но…

– Ты хочешь сказать, что, несмотря на это, он хороший человек? – быстро бросила Джулия.

– Я хочу сказать, что он давно здесь живет, – ответил Йерлоф.

– Да, я немножко припоминаю… Он сказал что-то очень странное после того, как вдруг вспомнил одну историю военных времен. Он имел в виду Вторую мировую войну?

– Он приглядывает за домом, – объяснил Йерлоф. – Эрнст живет недалеко, у каменоломни. Он берет там камень. В прежние времена в каменоломне работало человек пятьдесят, а теперь остался только Эрнст… Кстати, он мне помог кое-что разузнать насчет этого.

– Насчет чего? Ты хочешь сказать про Йенса?

– Ну да, мы разговаривали на днях, прикидывали так и эдак, – сказал Йерлоф и потом вдруг спросил: – Ты надолго приехала?

– Ну… – Джулия была совершенно не готова к этому вопросу. – Я вообще-то не знаю.

– Хорошо бы тебе остаться недели на две.

– Это слишком долго, – выпалила Джулия. – Мне надо домой.

– Так сильно надо? – спросил Йерлоф так, будто бы это было для него какой-то неожиданностью.

Он посмотрел на сандалию, которая лежала уже на письменном столе. Джулия проследила за его взглядом.

– Ну, я побуду здесь какое-то время, – сказала она быстро, – я, конечно, помогу.

– Чем именно поможешь?

– Ну… Сделаю, что потребуется, чтобы продвинуться дальше.

– Хорошо, – сказал Йерлоф.

– А что именно мы должны сделать? – спросила Джулия.

– Мы будем беседовать с людьми и слушать их истории о том, что они делали в тот день.