Казалось, он думал, глядя на него: "Эге! уж коли тебя бары гоняют с
крыльца, так ты, видно, так себе, шушера какой-нибудь!"
"Непонятно!" - подумал про себя Чичиков и отправился тут же к
председателю палаты, но председатель палаты так смутился, увидя его, что не
мог связать двух слов, и наговорил такую дрянь, что даже им обоим сделалось
совестно. Уходя от него, как ни старался Чичиков изъяснить дорогою и
добраться, что такое разумел председатель и насчет чего могли относиться
слова его, но ничего не мог понять. Потом зашел в другим: к полицеймейстеру,
к вице-губернатору, к почтмейстеру, но все или не приняли его, или приняли
так странно, такой принужденный и непонятный вели разговор, так растерялись,
и такая вышла бестолковщина изо всего, что он усомнился в здоровье их мозга.
Попробовал было еще зайти кое к кому, чтобы узнать по крайней мере причину,
и не добрался никакой причины. Как полусонный, бродил он без цели по городу,
не будучи в состоянии решить, он ли сошел с ума, чиновники ли потеряли
голову, во сне ли все это делается, или наяву заварилась дурь почище сна.
Поздно уже, почти в сумерки, возвратился он к себе в гостиницу, из которой
было вышел в таком хорошем расположении духа, и от скуки велел подать себе
чаю. В задумчивости и в каком-то бессмысленном рассуждении о странности
положения своего стал он разливать чай, как вдруг отворилась дверь его
комнаты и предстал Ноздрев никак неожиданным образом.
- Вот говорит пословица: "Для друга семь верст не околица!" - говорил
он, снимая картуз. - Прохожу мимо, вижу свет в окне, дай, думаю, зайду,
верно, не спит. А! вот хорошо, что у тебя на столе чай, выпью в
удовольствием чашечку: сегодня за обедом объелся всякой дряни, чувствую, что
уж начинается в желудке возня. Прикажи-ка мне набить трубку! Где твоя
трубка?
- Да ведь я не курю трубки, - сказал сухо Чичиков.
- Пустое, будто я не знаю, что ты куряка. Эй! как, бишь, зовут твоего
человека? Эй, Вахрамей, послушай!
- Да не Вахрамей, а Петрушка.
- Как же? да у тебя ведь прежде был Вахрамей.
- Никакого не было у меня Вахрамея.
- Да, точно, это у Деребина Вахрамей. Вообрази, Деребину какое счастье:
тетка его поссорилась с сыном за то, что женился на крепостной, и теперь
записала ему все именье. Я думаю себе, вот если бы эдакую тетку иметь для
дальнейших! Да что ты, брат, так отдалился от всех, нигде не бываешь?
Конечно, я знаю, что ты занят иногда учеными предметами, любишь читать (уж
почему Ноздрев заключил, что герой наш занимается учеными предметами и любит
почитать, этого, признаемся, мы никак не можем сказать, а Чичиков и того
менее). Ах, брат Чичиков, если бы ты только увидал... вот уж, точно, была бы
пища твоему сатирическому уму (почему у Чичикова был сатирический ум, это
тоже неизвестно). Вообрази, брат, у купца Лихачева играли в горку, вот уж
где смех был! Перепендев, который был со мною: "Вот, говорит, если бы теперь
Чичиков, уж вот бы ему точно!. |