– Н‑да, осуществляются мечты.

– Марчик далеко пойдет – ты был прав.– Толян повздыхал.– Так что скажешь?

– Ты же знаешь: чего я не люблю, так это советовать. Решай сам.

– Но что б ты сделал на моем месте?

– Эка хватил! На твоем я и лабуправство давно бы послал. Но мне легко быть принципиальным: у меня дети по лавкам не плачут.

– А если бы плакали? Ну представь!

Сегодня Толян был настойчив на удивление – неужто это всерьез? Или кокетничает?

– Все равно нет,– твердо сказал Вадим.– Лабуправ – это предел. Дальше в Систему погружаться опасно, рискуешь пропитаться ею насквозь… Хотя, может, ты этого хочешь? – вкрадчиво добавил он.

Толян с тоскою вздохнул.

– Я откажусь,– неуверенно предположил он.– А?

– Откуда мне знать.

– С другой стороны я не пойду, ты не пойдешь. А кто тогда? Какой‑нибудь проныра? И потом он будет решать за нас?

– А сейчас, по‑твоему, кто решает? Радость моя, ты что, надеешься развалить Систему изнутри? Не смеши, она не таких ломала! Там же сплошные Марки – хочешь сделаться одним из них? Конечно, твое право, но не жди тут моего благословения. От дерьма лучше держаться подальше – старая истина!

Повздыхав еще, словно для заполнения паузы, Толян спросил:

– Кстати, не слыхал? На будущей неделе отделуправы должны пройти переаттестацию.

– И что?

– Да странно как‑то: проводит ее лично под‑Управитель при участии троих представителей главка, посторонние не допускаются. К чему такая секретность?

– Смахивает на посвящение, тебе не кажется? – предположил Вадим.– Только вот в кого: в рыцарей или в особо доверенных слуг?

– В слуг? Скорее господ.

– Зависит от точки зрения. Ежели смотреть на пирамиду со стороны… Интересно все же, какова процедура?

– Это так важно?

– Может быть, может быть.– Вадим и сам не понял, почему встревожился.– Так ты хотел совета?

– Конечно.

– Даю – в виде исключения, но со всей категоричностью: откажись. Даже если будут настаивать, угрожать, принимать меры вплоть до разжалования в спецы. В противном случае потеряешь больше. Много, много больше!

Вот это было всерьез. Даже и не совет – пророчество. А Толян был из тех немногих, кто чувствовал разницу,– потому слегка струхнул. В ошеломлении помолчав, он пробормотал:

– Что‑нибудь еще?

– Еще? Береги задницу, толстый!

Толян вспыхнул, словно первоклассник:

– Издеваешься?

– Не уверен,– честно ответил Вадим.– Но на всякий случай – береги.

Толстяк снова вздохнул:

– Еще и эти кошмары, что Нонка приволакивает на хвосте. По‑твоему, за ними что‑то кроется?

– Предлагаешь “бояться вместе”?

– Чего? – не понял начлаб.

– Да был такой мультик, про котенка… Уж очень банален набор в этих сюжетах: насилия, увечья, кровь,– будто специально нацелен щекотать нервы. Либо отвлечь внимание. А вообще, я Марку говорил: посеешь догматиков, пожнешь маньяков.

– А что думаешь про оторванные конечности? – Не без опаски лабуправ смерил взглядом Вадимовы массивы.– Вот ты бы смог?

– Да уж, эти ребята не “разбрасываются”,– засмеялся тот.– Ты и представить, Толян, не можешь, на что способны целенаправленные, однонацеленные, жестко запрограммированные люди!

– Не так это! – вклинился в разговор надтреснутый голос, и над приборами поплавком выпрыгнула голова Оросьева, редковолосая и сморщенная, словно у мумии.