Изменить размер шрифта - +
И начальник отделения, и лечащий врач почти в курсе. Пришлось малость приоткрыться. Без этого не обошлось…

 

9

 

Гошев оказался прав – Веснин не гадал и не тревожился. Похоже, он вообще забыл о непонятном больном, которого навещают люди из милиции. Сидел за утлым столиком и резво заполнял истории болезни.

Бедные врачи! Девяносто процентов рабочего времени они посвящают писанине и только десять – лечению больных.

Когда я вошел в ординаторскую, Вадим Васильевич ни о чем не спросил – кивнул на кушетку. Раздевайся, дескать, показывай свое бедро. О дерматологе – ни слова!

Молодчина доктор, хоть и молодой, но ситуацию понимает!

Морщась от боли, с трудом удерживаясь от стонов, я стащил спортивные шаровары и в четыре приема улегся на дерматиновую кушетку… До чего же не везет! У других – человеческие болезни: сердце, печенка, желудок, показать не стыдно, таиться не приходится. А моя опухоль захватила бедро и передвинулась на то самое место, на котором добрые люди сидят.

Веснин аккуратно ощупал края опухоли, постепенно передвинулся к центру. Нажимал и отпускал, ежеминутно спрашивая: «Больно?» Неужели по моим ужимкам не видно? Не отвечая, я мотал головой, как верблюд, готовящийся плюнуть в истязателя.

Лечение – типовое: уколы, таблетки, физиотерапевтические процедуры. Учитывая преклонный возраст и плачевное состояние опухоли, спускаться в физиотерапевтическое отделение запрещено. Процедуры принимать здесь же, на нашем этаже…

У меня хватило сил вежливо поблагодарить и откланяться.

Доковылял до палаты. Не отвечая на ехидные выпады бухгалтера, завалился на кровать, уткнулся носом в подушку… Господи, пошли мне сон без сновидений. Авось под влиянием расслабленности опухоль угомонится и перестанет терзать меня.

Не перестала. Наоборот, вцепилась в бедро когтями доброго десятка разъяренных кошек и ну царапать, рвать на части, кусать…

Так и промаялся до обеда…

– Лихо тебе, батя? – посочувствовал Алексей Федорович. – Хошь, кликну сестру, она тебе вколет обезболивающее?

– Обойдусь, – отказался я, с трудом шевеля языком.

– Твоя задница – твои дела… Так говорю, Петро?

– Вроде так, и вроде – наоборот, – Ничего не поняв, глубокомысленно прогудел такелажник. – Короче, вира!

В дверь просительно поскреблись.

– Заходите, мы – при штанах, – схохмил Алексей Фёдорович.

В палату вошла «приятельница» Павла. По информации Гошева – Галина Нефёдова.

– Мальчики, закурить не найдётся?

Бедро мигом успокоилось. Просьба «закурить» шита белыми нитками. Обычно курят на лестничной площадке, а не в палате. Это позволяет себе только бухгалтер.

Посетительница оглядела безногого Гену, брезгливо сморщилась. Перевела взгляд на Трифонова – восторженно улыбнулась. Вот это самец! На Алексея Фёдоровича посмотрела мельком. Даже не на него – на прислонённые к тумбочке костыли.

Интересно, зачем она пришла в мужскую палату: попросить сигарету или подобрать стоящего мужика? Чем её не устраивает Пашка?

Наконец, изучению подвергнут я.

– Здравствуйте, старый знакомый! – «старое» знакомство исчисляется всего несколькими часами. – Вот вы где окопались – среди жадюг! Женщина просит дать закурить, а они смотрят на нее, как на попрошайку… Пойдемте подымим, а?

Отказаться? Сослаться на недомогание, на температуру?… Ни за что! Человек открывается во время общения – старая истина – поэтому отказываться не в моих правилах. Бедро потерпит, ничего с ним не случится…

Медленно поднялся, морщась и про себя кроя черным матом дурацкую слабость.

Быстрый переход