— Все хорошо, прекрасная маркиза! — пошутила Молли.

— Не смешно, — буркнула я.

— А чего он вообще ходит в местную школу? — спросила Молли, сосредоточившись на своих деревьях.

— А никто не знает, сколько ему с нами жить. Папа сегодня утром отвез его в начальную школу. Придется мне ждать до половины четвертого, чтобы забрать его.

Молли прыснула:

— Он хоть не прихватил с собой того уродского болванчика?

— Нет, — сказала я. — Он сказал, что Мистер Негодник любит поспать допоздна.

— У него точно не все дома, — сказала Молли. — Неужели он верит, что болванчик живой?

— Этот мелкий фигляр пытается убедить МЕНЯ, что он живой, — сказала я. — Шутник нашелся.

Молли прищурилась:

— Так ты не веришь в это?

— Что-что? Верю ли я, что Мистер Негодник живой? — воскликнула я. — Нет, конечно же.

Тем вечером я ужинала у Молли. Ее папа был в очередном длительном путешествии. Марджи, домработница, которая всегда остается с Молли, когда ее папа в отъезде, заказала нам пиццу-пепперони с парой салатов, а на десерт было мороженое.

Была ли я рада? Пожалуй, да. Пицца-пепперони — моя любимая. Но главное — мне не приходилось сидеть за одним столом с Итаном.

После ужина мы с Молли сидели за ее ноутбуком, просматривая последние сплетни на страничке нашей школы. Спальня Молли почти такая же маленькая, как моя новая комната. Одну стену Молли целиком, от пола до потолка, покрыла своими рисунками, и это поистине впечатляет.

— Угадай, кто завтра принесет в школу своего болванчика? — спросила я.

Молли покачала головой.

— А он не боится, что ребята примут его за чудика?

Я пожала плечами.

— Мне этого не понять. Думаю, он просто хочет внимания.

— Папа говорит, что уже где-то видел болванчика Итана, — заметила Молли. — Только не может вспомнить, где.

— Не будем об этом, — пробормотала я и взглянула на часы. Почти половина девятого. — Мне пора домой, писать это чертово эссе. И так я у миссис Хагерти на дурном счету.

— Ого. Глянь-ка, — проговорила Молли, вперившись на монитор. — Фотки Синди Сигел с ее вечеринки на той неделе. Божечки… Не могу поверить, что она это выложила. Если ее родичи их увидят…

В итоге я провела у Молли еще час. Затем я поспешила домой писать эссе. Его надлежало сдать уже завтра, и я знала, что мне нельзя напортачить.

Мама и папа сидели в гостиной, смотрели какой-то фильм. В доме пахло попкорном. Они каждый вечер едят попкорн. Дескать, он низкокалорийный, вот только они хряпают его огромными мисками!

Я хотела было подняться по лестнице в мансарду… но тут вспомнила, что это больше не моя комната. Так что я развернулась, прошла по коридору и вошла в свою каморку для шитья.

Включила свет — да так и ахнула.

— О не-е-ет…

Мой плакат.

Мой плакат с «Черепаном».

Стеклянная рамка была разбита.

На полу я увидела зазубренные осколки стекла.

Я застыла в дверях, не в силах сделать больше ни шагу. Мой взгляд был прикован к битому стеклу.

И тут я увидела длинный разрыв на середине плаката. Он был разорван напополам. А лицо Баззи… оно отсутствовало. Его просто выдрали.

Сердце колотилось у меня в груди. Внезапно меня охватило холодом, словно комната превратилась в лед.

Я заморгала, пытаясь избавиться от этого зрелища.

И тут мой взгляд остановился на портрете Фиби.