– С учетом двоих погибших, – добавил Го-Данго. – На нашей стороне только внезапность и везение.

– И времени нет?

– Времени нет, – согласился капитан Го-Данго. – Они нас ждут на праздник благодарения за первый рис лета. Тогда соберутся все: и регент, и оба его сына. Если кого-то из них упустим, то сам заговор потеряет всякий смысла.

– Значит, нужны еще люди, – сказал Натабура, беря из вазы яблоко и разрезая его на две части. Одну он надкусил, а вторую протянул капитану.

– Нужны. Но где их взять?

– Ага! – почему-то с облегчением воскликнул Натабура. – Вроде одного нашел. – Он поднял глаза на дерево. Как я раньше не разглядел: Баттусай прятался в ветвях ближайшего дуба. Если бы не разрезанное яблоко, он бы не шевельнулся.

– Кто он?

– Мой ученик.

Об учителе Акинобу он решил не говорить. Акинобу они примут безоговорочно. А Афра тем более. Кого из людей не приводил в изумление медвежий тэнгу?

– Завтра, – сказал капитан Го-Данго. – На закате. Приходи сюда. Я буду ждать. Все обсудим.

Капитан Го-Данго поднялся и ушел. Впервые за много дней вслед за ним не скользнула тень Баттусая.

– Господин, я так рад! Что мне делать?

Баттусай стоял за баллюстрадой, и Натабура видел только его сияющие глаза. Боже, неужели и я таким когда-то был?

– Не называй меня господином. Говори просто 'сэйса'.

Как он соскользнул с дерева, Натабура не заметил, а ведь он всего лишь на мгновение переключил свое внимание на уходящего капитана Го-Данго. Впрочем, прочь чувства. Дело – прежде всего!

– Да, сэйса.

– Завтра после полудня придешь ко мне.

– Да, сэйса, приду! – радостно воскликнул Баттусай.

– Знаешь, где я живу?

– Знаю, знаю.

– Тихо! Тихо-о-о… Никто не должен понять, что мы знакомы.

– Да, сэйса, – радостно произнес Баттусай и исчез.

Натабура пригляделся: на площади Цуэ уже собралась огромная толпа. Знакомый голос вещал:

– Если я пришел от Бога, и вы мне сказали: вот Бог! Я скажу вам, что вы ошиблись: я всего лишь уста его! Я блаженный, ибо я знаю, что он даст вам – счастье!

– Все дело в том, – услышал Натабура и оглянулся: рядом с ним незаметно появился учитель Акинобу, – что если бы Бог Яма услышал его речи, он бы лишил его силы пророка.

Понесло дурака, неприязненно подумал о Язаки Натабура.

– Это еще опасней, чем я думал.

– Не опасней, чем участвовать в заговоре.

До этого момента учитель Акинобу сидел в самом дальнем и темном углу харчевни. Афра несколько раз норовил улизнуть к нему, но Натабура не пускал. Люди за соседними столиками куда-то ушли. Похоже, они сидели здесь ради Язаки. Харчевня быстро опустела. Хозяин подошел и тяжело вздохнул:

– Уже второй день так. Народ мрачный ходит, но слушает.

Харчевник был толстый и жирный. Телеса выпирали из-под одежды, белые, как тесто.

– А что, правду говорит? – спросил Акинобу совершено бесцветным голосом, чтобы только не возбудить подозрение в насмешке.

– Еще какую, – испуганно ответил толстый харчевник. – В былые времена за такие речи… – он испуганно замолчал и убежал на кухню, где что-то громыхнуло.

– Сэйса, так почему Бог Яма лишил бы его силы? – спросил Натабура.

– Потому что богоподобными становятся те, кто пуст, как разорванный мешок, кто не глаголет на площади, а познает истину в одиночестве и молчит до самой смерти. Мы его сегодня на этом и проверим.