Ахилл понимал, что надо бы бросить вконец измотавшее его преследование. Но его уже разбирала досада — неужели ему, «быстроногому Ахиллу» не догнать это упрямое животное? Он знал, что лани бегают зачастую быстрее лошади, и не зазорно человеку отстать от нее, однако гордость побуждала догонять и догонять ускользающую красавицу.

Они бежали через лес, покрывавший один из пологих склонов справа от Троянской долины. Этот склон перерезало не менее десятка речушек, и базилевс вспомнил, что сейчас они как раз приближаются к одной из них. После обильных осенних дождей речки расширились, стали бурными, и быстро перебраться через такой поток было невозможно.

«Вот тут–то я тебя и подстрелю! — подумал герой, ускоряя бег, насколько это было возможно после почти двухчасовой гонки. — Лишь бы вода не унесла тушу… Надо было взять с собой Тарка!»

Деревья расступились и открылась речка, еще более широкая и стремительная, чем представлял себе преследователь. Поэтому он едва не прирос к месту от изумления, когда увидел, как лань, доскакав до самой кромки берега, не остановилась и не кинулась, на худой конец, в воду, а взвилась в воздух… Такого прыжка Ахилл не видел ни разу в жизни. Золотистое с белыми пятнами тело сверкнуло над блестящими струями, перелетело поток и… копыта лани коснулись противоположного берега в полулокте от воды!

— Ах, сатиры рогатые! — закричал герой в ярости.

У него мелькнула мысль: не может он не сделать того, что удалось какой–то лани, и в следующий миг его ноги сами собой оттолкнулись от земли, и он тоже прыгнул.

Но лань совершила безумный прыжок, спасая свою жизнь, тогда как Ахиллом двигали досада и упрямство. И он не одолел речку, а врезался в воду локтях в четырех от берега. Одуряющий холод горного потока хлестанул под самое сердце. Ноги заскользили по камням, и герой опомнился, уже цепляясь за ребристый обломок базальта, с помощью которого он с трудом вытащил себя из реки. Вода лилась с него струями: хитон, плащ, волосы — все было мокрым насквозь.

«Ну точно, это шутки сатиров!» — уже в совершенном бешенстве подумал Ахилл. Словно в подтверждение этой мысли, ему померещился задорный, как будто бы детский смех, долетевший из чащи, что начиналась в трех сотнях локтей. К этой спасительной чаще мчалась теперь лань. Ахилл чувствовал, что уже ее не догонит — он сильно расшиб о камень левое колено, по ноге текла, смешиваясь с водой, струйка крови да и стрелу он уронил в реку, а достать из колчана и наложить новую уже не было времени: сейчас беглянка скроется среди кустов, более густых, чем по ту сторону речки, и у него едва ли хватит сил гнаться за нею еще столько же.

Он все же выхватил новую стрелу и наложил на лук, в отчаянной надежде попасть даже на таком расстоянии. Но в тот миг, когда герой натягивал тетиву, а беглянке оставался уже лишь один прыжок до спасительной кущи, раздался тонкий звон, из леса рванулась стрела и пронзенная ею лань замерла в середине прыжка и рухнула на землю мертвая.

— Эй, кто там? — крикнул Ахилл, не зная, злиться ему или радоваться, что проворное животное все же не скрылось в лесу. — Кто посмел отнимать мою добычу?!

— Поделим ее! — донесся из леса звонкий голосок. — Она все равно ушла бы…

Стиснув зубы и стараясь не прихрамывать, герой направился к убитой лани. Он не удивился бы и не испугался, если б из чащи действительно, корча рожи, вылез сатир, чтобы попытаться утащить тушу. Герой готов был прогневить лесных богов и задать хорошую взбучку нахальному чудищу, посмевшему, кроме всего прочего, смеяться над ним!

Но навстречу ему из леса выбежали… две девочки в светлых туниках, опоясанные кожаными ремешками.