Неожиданно Хилари рассмеялась.

— Полагаю, — сказала она, — что вы совершенно правы.

— Так вы согласны?

— Почему бы и нет?

— В таком случае, — сказал Джессоп, резко вставая, — мы не можем терять ни минуты.

ГЛАВА 4

В больнице на самом деле не было холодно, так только казалось. В воздухе пахло антисептиками. Время от времени из коридора доносилось дребезжание стекла и металлических инструментов, когда провозили тележки. Хилари Крейвен сидела у кровати на жестком металлическом стуле.

На кровати под затененными лампами с перевязанной головой лежала без сознания Оливия Беттертон. С одной стороны стояла сиделка, с другой — врач. Джессоп уселся на стул в дальнем углу палаты. Врач повернулся к нему и заговорил по-французски: — Ей недолго осталось. Пульс слабеет.

— И она не придет в сознание?

Француз пожал плечами:

— Не могу сказать. Может быть, придет перед самым концом.

— Нет никакого возбуждающего средства?

Врач покачал головой и вышел из палаты. Сиделка последовала за ним. Ее сменила монахиня, которая остановилась около кровати, перебирая четки. Хилари посмотрела на Джессопа и, повинуясь его взгляду, подошла к нему.

— Вы слышали, что сказал врач? — тихо спросил он.

— Да. Что вы хотите делать, если Беттертон придет в сознание?

— Если она придет в сознание, важна любая информация, какую только можно получить. Какой-нибудь пароль, знак, сообщение, все что угодно. Понимаете? Она скорее станет разговаривать с вами, чем со мной.

С внезапным волнением Хилари воскликнула:

— Вы хотите, чтобы я предала умирающую?!

Джессоп, как это иногда с ним случалось, по-птичьи наклонил голову набок.

— Вам так это представляется? — задумчиво спросил он.

— Да, так.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Хорошо. Тогда говорите и делайте, что вам заблагорассудится. Меня не мучают угрызения совести! Вам это понятно?

— Ничего удивительного, вы же исполняете свой долг. Можете сами задавать какие угодно вопросы, но только не просите меня это делать!

— Вы свободны в своих поступках.

— Нам нужно решить вопрос: будем говорить ей, что она умрет?

— Требуется подумать.

Она кивнула и вернулась на свое место у кровати. Сейчас ее сердце было полно сострадания к умирающей женщине. К женщине, которая стремилась встретиться с любимым мужчиной. Или она прилетела в Марокко лишь в поисках утешения, в надежде убить время, пока, возможно, не появятся какие-нибудь определенные известия о ее муже, о том, жив он или мертв? Хилари не знала этого.

Позади остались еще почти два часа, когда затихло щелканье четок. Монахиня заговорила мягким бесстрастным голосом.

— Что-то изменилось, — обратилась она к Хилари. — Мне кажется, мадам, наступает конец. Пойду позову врача.

Монахиня вышла из палаты. Джессоп подошел к противоположной стороне кровати, став у стены так, что оказался вне поля зрения умирающей женщины. Ее веки дрогнули и раскрылись. Светлые безразличные сине-зеленые глаза остановились на Хилари. Они закрылись, потом открылись опять. Казалось, в них возник легкий оттенок недоумения.

— Где?

Доктор вошел в палату как раз в тот момент, когда это слово слетело с почти бездыханных губ. Подойдя к кровати и остановившись около нее, доктор взял ее руку и нащупал пульс.

— Вы в больнице, мадам, — сказал он. — С самолетом произошла авария.

— С самолетом?

Она спросила слабым задыхающимся голосом.