-  Гноили вы и зерно, и мясо, - легко, как бы невпопад сказал Кошеваров.

    -  Да, это было, - поддержал его Рымолов. - А что касается фермеров... Обязательные поставки в счет налогов, субсидий и всяких предварительных вложений - отдай. А остальное - пусть везут на рынок. Что понравится, то люди и купят.

    -  Ну, привезет он, а платить чем? - хитро прищурился Усольцев.

    -  Нет, подождите, - подала голос теща Тамара. - Товарищи, вы понимаете, что это... Практически это введение частной собственности?

    -  На землю - да, - сурово и жестко ответил Рымолов. - Иначе мы сейчас, с нашими ресурсами, продуктов питания за короткий срок не получим.

    -  А как же бедные - богатые? - подал голос и сидящий где-то совсем близко от стола Председателя лейтенант Достальский.

    -  Не будет у нас мироеда на деревне, - твердо ответил Рымолов. - У нас земли - неограниченное количество. Хочешь работать - паши, зарабатывай, богатей. Кулаки классического, эксплуататорского типа физически - в силу специфики Полдневья - появиться у нас не могут. Поэтому...

    -  Нет, погоди, - снова вмешался Усольцев. - А платить-то все-таки чем будешь?

    -  Пока я предлагаю старые деньги оставить в обращении. А со временем, может, какие-нибудь ракушки приспособим, жемчужинки, патроны или еще что-нибудь...

    -  Патроны распылять не дам, - быстро проговорил Достальский. - У них другая цена - в бою.

    -  Согласен, согласен, - устало кивнул Рымолов.

    Он оглядел собравшихся в его кабинете десятка три людей. Многие выглядели усталыми, почти у всех темнели круги под глазами. Решать нужно было очень многое - практически требовалось заложить принципы цивилизации людей в Полдневье. И спать получалось мало, в любом случае - недостаточно.

    Ростик почувствовал себя немного воришкой, который вздумал было сегодня устроить праздник с отсыпанием под завязку, сытным завтраком, милованьем с женой... Он сел прямее. В комнате царило молчание. Наконец Кошеваров помялся и произнес:

    -  И все-таки, Андрей Арсеньич, мы когда-то вступали в партию... Не могу, не понимаю, почему так вот сразу?

    -  Мы находимся, - Рымолов вздохнул, - у крайней черты нашего материального производства. Мы стоим на развалинах всех прежних условий труда, системы распределения, отношений собственности. Практически, если мы сейчас не начнем строить новые отношения, мы развалимся и превратимся в бродячее племя без города, без корней, с самыми дикими манерами... Пока нас не уничтожат окончательно. Но есть возможность все перестроить и начать подъем. Из этой нынешней, самой нижней точки нашей человеческой цивилизации тут, в Полдневье, можно подниматься, и богатеть, и присоединять все новые и новые земли, находить союзников... Развиваться, одним словом. - Рымолов помолчал. - Такова дилемма... Думаю, ни у кого не должно быть сомнений, что именно в нашей ситуации следует избрать. Как мы избавились от прежней, весьма бестолковой администрации, так мы должны сбросить заблуждения - другого слова не подберу - нашей земной, увы, тоже не весьма благополучной истории.

    -  Нижняя точка... Дилемма... Развитие, - пробурчал Усольцев. - Я так скажу, если деревне будет хорошо, тогда я с вами, Арсеньич. Если все опять превратится в говорильню да голод наших ребятишек зажмет - тогда уволь.