|
Покрой горчичного платья выгодно выдавал лепные плечи и мраморный бюст. – Гелла, – обратился с порога Клубин, – попроси, пожалуйста, Скибора зайти в лабораторию. Та в ответ улыбнулась, обнажив великолепные зубы (на Земле, такая, пожалуй, по карману только мультимиллионеру). Клубин, не дожидаясь, пошел дальше по коридору. Следующая дверь, – на этот раз нормальная, – вела в помещение, во многом схожее с лабораторией Ригмар в Хешмаре – разве что потолок черный, а стены оранжевые. По потолку застывшими молниями тянулись слепяще синие трубки с биоэнергией, тыеячевольтной в сравнении с лабораторией Ригмар. Из угла к ним вопросительно повернулся сидящий над микроскопом каджек. – Извини, что отвлекаю, К 70, – громко сказал Клубин. – А, гребис! Извините, сразу не узнал, – вежливо поклонился тот. – Какие будут распоряжения? – Я хочу показать доктору Карлсену эксперимент. Будь любезен. – Та ак, – в глазах каджека мелькнула некая осведомленность. – Тогда я сейчас выйду. Этот короткий диалог имел некий приглушенный смысл. Каджек, несмотря на эдакую рассеянность ученого, в присутствии Клубина чувствовал себя неуютно. А поскольку он был первым на сегодня, выказавшим такую неловкость (в отличие от собратьев гребиров, держащихся с гребисом на равных, не сказать по свойски), Карлсен мельком усомнился, действительно ли Клубин так дружелюбен и демократичен, как кажется. А усомнившись, понял: Фарра Крайски очнулась, никак не иначе. Выходя, каджек в дверях чуть не столкнулся с Геллой. Следом за ней в лабораторию буквально протиснулся здоровенный ульфид (прямо Кинг Конг какой то). Войдя, он угрюмо воззрился вначале на Клубина, затем на Карлсена. Они с гребисом обменялись парой телепатических импульсов, причем недоверие ульфида смягчить, видимо, не удалось. – Гелла, – повернулся Клубин, – проводи ка его в соседнюю комнату и усади (было видно, что и у него отношение к ульфиду далеко не сахар). Красавица, подняв обеими руками гориллью лапищу ульфида, сунула ее себе под мышку, так что его пальцы очутились у нее возле бюста. – Пойдем, Гумочка, – проворковала она. Ульфид, поглядев на нее с немой верностью Кваземоды, покорно дал себя провести в соседнюю комнату, оставив за собой вонь зверинца. – Это он то «гумочка»? – спросил вполголоса Карлсен. – Это она его так кличет любовно, что то вроде «малыша». – Он что, обитает в этом здании? – Да, у него здесь свои апартаменты, он там живет с Геллой. Ее соорудили специально для него. – Клубин скупо улыбнулся. – В сексуальном плане парочка что надо: гигант и гигантша. Ульфид уже сидел в необъятном, как раз под него, кресле, обитом кожей, но с основанием из литого металла. За его спинкой на стене находилась матово светящаяся, как телеэкран, прямоугольная панель, где сверху вниз располагались значки – судя по всему, цифры. На одну из нижних указывала красная стрелка. Войдя, парочку они застали за ласками: Гелла, наклонившись, нацеловывала ульфида, пощипывая ему на пузе шерсть. Гориллья лапища елозила ей по спине, и в комнате слышалось по звериному тяжелое сопение – ну вылитый Кинг Конг. – Надень ему на голову скорб, – сказал Клубин, имея в виду свисающее на гибком проводе подобие округлого колпака. Гелла не сразу (ульфид все не отпускал) отстранилась и, потянув колпак, водрузила его кинг конгу на голову: получилось что то вроде сушуара в парикмахерской. Ульфид продолжал коситься с угрюмой подозрительностью. – А показать я собираюсь эксперимент по ускоренной эволюции, – объявил Клубин, становясь за пульт сбоку кресла. – Прежде всего, обучим его английскому, чтобы вы друг друга понимали. – А английскому?? – даже не сообразил вначале Карлсен, неуютно снося на себе мрачный взгляд ульфида. |
