|
Эти горы властно притягивали – на них можно было заворожено глядеть часами, все остальное при этом отсылая на задний план. Для Карлсена такой опасности не существовало: чувственное воздействие давало ему возможность взирать на них с отстраненностью портретиста, любующегося красотой натурщицы. Но и сейчас при взгляде на панораму охватывала трепетная завороженность. Усилием воли он вернул внимание к происходящему. Рядом стоял один лишь Крайски. Остальные деликатно удалились, давая неофиту возможность исследовать свои новые чувственные горизонты. – Как оно зовется? – даже не сразу спросил Карлсен. – Гребиры называют его Буруджи Рота, «Лестница в облака». Местные же зовут его Моррен. – Что еще за «местные»? – Ульфиды и грибудины. – Грибудины?? – Помесь животного с рептилией. Сокращенно, гриски – что то вроде «поганцев». – Кто то из них живет в Гавунде? – Нет. Гребиров они ненавидят. К ним подошел юноша – тот самый, что помог Карлсену добраться до вершины – он приветственно сжал ему предплечие. – Ну что, пора представиться. Звать меня Креб. В этом выезде я старший помощник начальника. – А начальник кто? – Люко, заместитель гребиса. – Меня с ним знакомили. Он здесь? – Скоро прибудет. А как прибудет, нам пора сниматься. Желаешь отдохнуть? – Нет, спасибо. Чувствую себя теперь превосходно. – Если передумаешь, моя палатка в твоем распоряжении, – юноша с легким поклоном отошел. – Я бы на твоем месте выкупался, – посоветовал Крайски. – Чем больше наберешься изол силы, тем лучше. Хороший совет. Освоившись уже впитывать струящуюся из земли силу, Карлсен ощущал себя атлетом, тело которого изнывает по мощной нагрузке, или пловцом, наслаждающимся ощущением холодной воды. Озерцо, тоже кобальтово синее, было диаметром в сотню ярдов. Трамплином для ныряния служила незамысловатая платформа из серого крапчатого камня. Карлсен направился было к ней, но Крайски остерег: – Нет нет, сперва войди так. Знает, что говорит: улыбочка вон какая. Вода, как и там, в озере, не давалась, упруго прогибаясь под ногами. А между тем один из купальщиков, нырнув с платформы, гладко ушел вглубь – что характерно, без фонтана брызг. Ответ нашелся инстинктивно. В состоянии чувственного воздействия, где взгляд сквозил волевой силой, он сфокусировал внимание на вдавленную в поверхность ступню. Эффект такой, будто на воду направили лупу, а то и микроскоп. Моментально осозналась причина поверхностного натяжения: из глубины поверхность со всех сторон лупили шарики молекулы. Многие, разумеется, прорывались в воздух и шлепались обратно. Поскольку вода кипела ксилл энергией, напор молекул изнутри намного превосходил тот, что в обычной воде, потому то нога входила с таким трудом. Можно было разбить поверхность чисто физически до глубины, где напор изнутри и снаружи выравниваются. Однако проще было сузить луч внимания до лазерной спицы и легко проникнуть под поверхность, а там снова его расширить. Создавался своего рода туннель, по которому нога проникала через поверхность. Вот так: сначала одна, затем другая. Погрузив же обе, затруднений он больше не испытывал. Вода обжигала холодом, но и это было приятно: повышалась воля к сопротивлению, привнося дрожь восторга. Особенно сладостным было погрузить пенис: видимо, из за Фарры Крайски, улучившей возможность получать мужскую энергию напрямую из ее источника (С женской точки зрения, находиться внутри мужчины – это ли не идеал секса!). Стимул был такой интенсивный, что при желании можно было довести до оргазма. Но это казалось постыдным разбазариванием энергии. Вот если б сжимать в объятиях Фарру Крайски или Ригмар… Карлсен с завистливым восхищением проследил, как ныряет с платформы очередной купальщик. |
