Несчастные оборотни отступили к реке. Что-то огромное, черное поднялось в промежутке между башнями и, гулко сотрясая землю, пошло на них. Пес пятился до тех пор, пока его задние лапы не оказались в воде, тогда он присел, опустив хвост в реку. Волк же, охваченный ужасом пополам с восторгом, точно завороженный замер на месте, не отрывая глаз от невероятной, немыслимой картины. Страшное видение, приближаясь, постепенно обрело узнаваемые контуры и превратилось в великана.

    Волк зарычал, шерсть на загривке встала дыбом. Собака попробовала тявкнуть, но сорвалась на визг.

    Неизвестно, чем бы кончилась ночная встреча, если бы кто-то не схватил Рыжего пса за хвост. Нервы несчастного Самсона и так были натянуты, как струна. Острая боль в ненужной пятой конечности была последней каплей, переполнившей тазик его смелости. Он с визгом сорвался с места. Волк, выйдя из ступора, кинулся за ним. Несчастные бежали к единственному островку безопасности - свету, что лился из окошка в избушке отшельника. Там они забились под крыльцо и под заунывные звуки пьяной песни уснули.

    Великан остановился, прислушался и повернул назад к горам, проворчав громовым шепотом:

    -  Собак развелось, как… людей. Ни днем, ни ночью покоя нет.

    Топот его огромных ног еще долго сотрясал ни в чем не повинную землю.

    Утро солнечным зайчиком промчалось по отдохнувшему миру.

    -  Вставайте, - звенел первый лучик проснувшегося светила.

    Все задвигалось, зашуршало, зашевелилось. Ночные страхи опали с рассветной росой.

    Старая дверь надрывно заскрипела и выпустила в ясный день из угара пьяной ночи больного с похмелья Гучу, всклокоченного, помятого. Во рту стоял отвратительный вкус, очень хотелось пить. Аминат участливо поддержал неопытного дегустатора под локоть.

    -  Заходи еще, - сказал он. - Ты хоть и бывший черт, но человек хороший! А за парней не волнуйся. Вылезайте, хулиганы!

    Из-под крыльца с виноватыми мордами вылезли горе-мститель и сто подельник.

    -  Вот ведь черт! - удивился волшебник.

    -  Что? - вскинулся Гуча.

    -  Да я не тебе, так, к слову, - пояснил старик. - Хотел же второго в осла превратить, а он, ишь, как обернулся, видать, нутро-то не такое простое, как кажется. Ну да ладно. А ты мне другой раз на пути не попадайся!

    Аминат погрозил крючковатым пальцем Самсону достал из кармана мешочек и, вытащив оттуда шепотку травы, что-то прошептал над ней. Потом дунул - и ароматное облако окутало провинившихся. Через минуту на земле сидели совершенно голые люди: Самсон, Бенедикт и толстый, пузатый, краснорожий мужик с волосатыми руками.

    -  Боже мой! - застонал Гуча, - В глазах троится.

    -  Ба! - воскликнул волшебник. - Старый знакомый! Ну как, видел, где раки зимуют?

    Толстяк встал на корточки и принялся биться лбом об землю, приговаривая:

    -  Видел, господин волшебник! Прости, господин волшебник! Отпусти, господин волшебник, жена заждалась! Хозяйство, детишки, трактир - все на ней. Отпусти, господин волшебник!

    -  Да кто тебя держит, я же в сердцах тогда сказал, на наглость твою обозлился. Пристал, понимаешь как банный лист. Продай ему рецепты да образцы чтобы торговлю оживить. Это о нем я вчера рассказывал. - Аминат хлопнул растерявшегося черта по плечу. - Забирай своих молодцов, а мне работать надо, ходят тут всякие, отвлекают! Ишь…

    Отшельник отступил в избу.