– Потерять Сиятельность – что может быть страшнее?

Тёмные глаза гипнотизировали, словно король хотел проникнуть в мою голову и вытащить оттуда всё, что его интересовало. Гляделки прервались весьма неожиданно: Теодоро коснулся лёгким поцелуем моих губ. Возможно, в его планах было сделать этот поцелуй поглубже, но я опомнилась и отшатнулась, бросив:

– Ваше Величество, вы ведёте себя неподобающе.

– Со своей почти невестой, – довольно улыбнулся он, но меня отпустил. – На этот раз поверю тебе, Эстефания, но если завтра утром тебя не окажется в замке…

Договаривать он не стал, предоставив мне право придумывать самые страшные кары, которые на меня обрушатся. И прощаться тоже не стал. В этот раз его не вынесло через окно, а он просто растаял.

Глава 30

Теодоро посчитал, что на проверку можно отправить и доверенное лицо, которое прибыло ни свет ни заря. Я даже проснуться толком не успела, валялась в кровати, наслаждаясь уютом и давая отдых телу, измученному гонкой последних дней, когда ко мне ворвалась встревоженная экономка:

– Ваша Светлость, прибыл посланник Его Величества с письмом для вас.

Судя по внешнему виду сеньоры, она тоже была в срочном порядке сдёрнута с кровати, потому что вместо обычно аккуратной причёски на голове было наспех скрученное косое убожество. Я зевнула и поинтересовалась:

– А вы ничего не перепутали, сеньора Риос? Именно ко мне, а не к тёте? Кстати, от неё нет известий? Или, может, она уже приехала?

– Донья Хаго пока ещё не давала о себе знать, но сообщение до неё добралось. – Экономке не удалось приглушить торжество в голосе. Наверное, надеялась, что тётя, приехав, сразу поставит меня на место. – Визитёр же к вам, донья. Настаивает на срочном разговоре.

– Срочного не получится. – Я опять зевнула. – Мне нужно умыться и одеться. А вам сделать что то приличное на голове, поскольку вы будете присутствовать при нашем разговоре, а я не хочу, чтобы пошли слухи о том, что в прислуге Эрилейских затесалось пугало.

Она вспыхнула, сжала губы и с ненавистью процедила:

– Будет исполнено, Ваша Светлость. Горничную я немедленно пришлю, чтобы помогла вам одеться.

Она вышла, белая от злости, но дверь прикрыла подчёркнуто аккуратно.

– Менять прислугу надо, – заметила Альба, как только мы остались вдвоём, и хищно потянулась. – Очень уж они неуважительно себя ведут. Особенно эта.

– Раньше этого не было. Возможно, донья Хаго возложила на них вину за мой побег, а они перенесли обиду на меня. Или меня обвиняют в смерти Эсперансы.

– Эсперансы?

– Она была моей личной горничной, но служила дону де Монтейо. Он и убил. То ли в запале, то ли потому, что больше не была нужна.

– Да, Сиятельные с обычными людьми не церемонятся, – согласилась Альба. – Но я не слышала никаких разговоров о вашей погибшей горничной. Пробегусь сейчас.

Она словно растворилась в воздухе, но я долго в одиночестве не пробыла, потому что появилась присланная сеньорой Риос горничная, причём не та, что помогала мне вчера с ванной. Похоже, постоянной горничной у меня не будет до появления тёти. Или волеизъявления другого опекуна. Кстати, а здесь возможны интересные варианты…

Всё то время, что сеньорита старательно готовила меня к встрече с королевским посланцем, я размышляла над тем, кто может стать моим опекуном в связи с исчезновением старого. Надеяться на то, что я протяну без назначения нового до полного совершеннолетия, не стоило. Корона, как только обнаружит, что донья Хаго не торопится исполнять свои опекунские обязанности, либо назначит кого то из ближайших родственников, либо опекуном станет сам Теодоро. И вот тут то были нюансы: близких родственников у Эрилейских не осталось ни по одной линии, а дальние были настолько дальние, что родства может не хватить для опекунства, Теодоро же, если станет опекуном, не сможет жениться на мне.