Тётя посмотрела на сеньориту, причём явно не обычным взглядом, потом повернулась к Диего и презрительно бросила:

– Дон Дарок, вы идиот. Вы заставили меня проделать столь долгий путь ради чего? Ради собственных фантазий?

– Вы уверены, донья Хаго? – удивился Диего и недоверчиво посмотрел сначала на тётю, потом на «меня». – У девицы поведение в точности, как у Эстефании.

– Доньи Эстефании, – прошипела тётя, указывая Диего его место. – Я абсолютно уверена, что это не моя племянница. И также я уверена, что моей племянницы в этой аудитории нет.

Глава 11

Диего продолжал разглядывать «меня», подозрительно щурясь. Но сеньорита оказалась прекрасной актрисой. Сейчас она, распахнув глаза и рот, с таким восторгом смотрела на Сиятельных, словно флёром её не просто накрыло, а до полной потери мозгов.

– Милочка, идите на место, – презрительно бросила тётя и движением кисти указала, где место сеньориты Кинтеро.

Та противиться не стала и потопала к Ракель, тётя же тем не менее из аудитории не выходила, внимательнейшим образом осматривая всех и задерживаясь взглядом на тех двух сеньоритах, которых я посчитала перспективными для Диего. Посчитала их перспективными и дражайшая родственница.

– Донья Хаго, вы только что сказали, что вашей племянницы тут нет, – проявил нетерпение Диего.

– Если уж я проделала такой длинный путь, то стоит задержаться на пять минут и проверить то, что вы должны были сделать раньше, – прошипела она в ответ, улыбаясь так, словно говорила изысканный комплимент. – Вас, дон Дарок, сюда отправили не хвост распушать перед сеньоритами, а работать.

Ректор, стоящий рядом и прислушивающийся к разговору, нахмурился. Наверняка ему озвучивали другие причины прибытия Диего, которых явно было больше, чем одна, и к которым сейчас прибавился шпионаж.

– Донья Хаго, – тем не менее вежливо сказал он, – мне кажется, что вы уже убедились, что напрасно побеспокоились.

Говоря это, он невольно косился на «меня», потому что наверняка заметил и иллюзию, и то, что под ней, и пока не знал, как к этому относится. Может, даже грим обнаружил – сеньор был очень наблюдательным. Но слава Двуединому, ещё и молчаливым. Положение личной ученицы Рауля спасало от многих неприятностей. В том числе – от излишней болтовни на мой счёт.

– Здесь все без исключения сеньориты, поступившие в этом году? – повернулась к нему тётя.

– Абсолютно все.

– Не принимали ли вы на работу в этом году новых служащих?

– Двух сеньоров в оранжерею и пожилую сеньору в уборщицы.

– И всё?

– И всё, – с трудом скрывая раздражение, бросил ректор. – У нас очень редко меняются сотрудники.

Донья Хаго кивнула, принимая ответ, и важно прошествовала по проходу к первой из подозреваемых. Та испуганно втянула голову в плечи, но это ей не помогло: донья вцепилась ей в подбородок, заставила поднять голову и встретиться глазами. Та застыла, больше всего напоминая кролика перед удавом. Кажется, от ужаса она не только не мигала, но и не дышала.

– Теперь я понял, почему вы спрашивали про змей, – неожиданно сказал Рауль. – В вашей тётушке действительно есть что то от них.

– Не иначе как от фамильяра нахваталась, – заметила я, не отрываясь от разыгрываемой на моих глазах сцены.

Донья отпустила подбородок жертвы и отряхнула руки этаким брезгливым жестом, словно невзначай испачкалась, затем прошла ко второй сеньорите и повторила представление. Ракель не выдержала и довольно громко высказала своё мнение про наглость Сиятельных, которые давно попутали берега и которым не место в такой порядочной стране, как Теофрения.

Диего прищурился весьма выразительно: чую, придётся на его занятии подруге отдуваться за слишком длинный язык.