|
Узнав, что Дмитрию, как недавнему белогвардейцу, не разрешено работать в милиции, хотя у него и образование, и опыт есть, уверил Викентия Павловича: «Это ошибка. Я исправлю её. А чтобы она не повторялась, расскажу вашу историю своему другу Кобе. Сталину. Он как раз народный комиссар рабоче-крестьянской инспекции и член Реввоенсовета, такие вопросы в его компетенции».
В июле, через три месяца, в Москве проходил Третий Конгресс Коминтерна, именно на нём должен был быть избран Совет Интернационала горнорабочих. Но… 24 июля делегаты, во главе с Артёмом, поехали на встречу с шахтёрами Тулы. Поехали на только что построенном аэровагоне – невиданном поезде, развивающем самолётную скорость. Когда возвращались из Тулы в Москву, у Серпухова аэровагон слетел с рельсов. Среди погибших был и Фёдор Андреевич Сергеев – Артём… Через месяц после его гибели улицу Епархиальную переименовали в «улицу Артёма». Митя сказал тогда: «Это потому, что он был в нашем доме». Это была горькая шутка, но кто знает, не была ли в ней доля истины… Людмила тоже молчала, наверное, как и он, вспоминала. Викентий погладил её плечо, сказал, возвращаясь к началу разговора: – Да, есть отличие у преступников прошлых времён и нынешних. Жестокость жестокости рознь. Когда к желанию наживы примешивается неуправляемая ненависть и мстительность – это страшно. И ты, Люсенька, как всегда права: обиженных много. Я тоже считаю, что порой жёстко и непримиримо делятся люди на своих и чуждых. Но я вижу и другое. Я вижу цель. – Цель, ради которой людей заставляют страдать? – Людмила сжала ладони у груди. – Викентий, что ты говоришь! Это же иезуитский постулат – «Цель оправдывает средства»! – Finis sanctificat media… Знаешь, Люся, во времена иезуитов этот девиз был принят за аксиому. Потом, в другие, как бы гуманистические времена, его подвергли остракизму, и если произносили – только чтоб осудить. А истина, как всегда, посередине. Да, иногда цель оправдывает средства! – Какая же это цель, скажи! – Война. Это будущая война, Люся. А именно – подготовка к ней. Викентий произнёс это медленно, и замолчал. У Людмилы сильно заколотилось сердце, заболела голова. – Дорогой, о чём ты говоришь? – заглядывая мужу в глаза, изменившимся голосом спросила она. – Почему война? Вот и Коля Кожевников говорил об этом…Мы ведь с Гитлером, всё-таки, подписали пакт о ненападении… – Не обольщайся. Война будет. Я совершенно уверен, вижу, что правительство тоже в этом не сомневается. А какая у Гитлера мощь, представляешь? Какая армия, вооружение, промышленность, которая на всё это работает! Если не собрать всю страну, весь народ в один кулак – не выстоим. Вот и собирают… по-всякому. И даже так, неоправданно жестоко. Убирают, как ты сказала, «чуждый» элемент. Чтоб мы все знали одно: мы – единый народ. Всё нацелено на это: песни, книги, стихи, фильмы. И мы уже чувствуем себя единым организмом. Ты чувствуешь? – Он коротко засмеялся. – Я недавно слушал по радио маршевую песню из кинофильма «Цирк», и знаешь – сам не заметил, как стал подпевать и отбивать такт рукой: «От Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей, человек проходит как хозяин необъятной Родины своей»… И чувство такое захлестнуло… гордость, бодрость, энтузиазм. – Война… – протянула Людмила почти шёпотом. – Снова смерть… Викентий прикоснулся губами к волосам жены. Сын, Саша – вечная их боль. Но Люся сказала «снова», значит думает о внуке. И он ответил ей: – Пусть Володя идёт по военной стезе, как и мечтает. |
