– А вы?

– А у нас на сегодня после всех этих событий зачистка шестого сектора Свободной. Старика наверху не любят, но доверяют. А эту историйку надо как‑то замазывать, вот ему и дали добро на зачистку сектора. На официальное‑то расследование все равно разрешения не дадут. Может, хочешь с нами? Ваши иногда участвуют – все хлопот меньше.

– Да нет, я на дежурстве.

– А, ну тогда молчу. Служба – это святое.

Этот тролль‑смертник разговаривал со мной, как с равным, даже с некоторым уважением – еще бы, сотрудник бригады "У". Раньше бы я просто раздулся от гордости – тролли вообще, а эти‑то в особенности не слишком признают другие расы. Но здесь, видимо, имело место деление не по расовому, а по профессиональному признаку.

– А в параде‑то зачем? Отмечаешь первое дежурство? – Раах‑но разговаривал со мной, стоя по‑прежнему – не закрывая дверь и легонько придерживаясь за верхний край входа, хотя машина сейчас неслась на полной скорости. Я хотел сказать что‑то соответственно мужественное, но сказал правду:

– Хотел портрет маме послать...

– Хороший парень, совсем наш. – Несколько лап ощутимо шарахнули меня по спине и плечам, а в темноте фургончика стало прямо‑таки тесно от фундаментальных тролльих улыбок. И я с запозданием вспомнил, что у троллей "мама" – единственное понятие в родстве. М‑да...

Остановились мы внезапно. Тролли привычно высыпались из фургончика и, наверное, задавили бы меня, но капитан подхватил меня раньше и аккуратно отставил в сторону. Мы находились рядом с небольшим парком, в котором и находился Дом Жизни Департамента Таможни.

– Нам сюда. – Капитан кивнул на несколько многоэтажных корпусов, связанных между собой разноцветными полупрозрачными переходами. – Слушай, Ше, выручи, а?

Я недоуменно посмотрел на капитана – нет, он не шутил, а скорее сам был смущен.

– Понимаешь, Ше, я не расист, с кем только наша работа не сталкивает, но есть эльфы, а есть эльфы. Там одна такая сидит... слов нет. Зайди к ней, получи направление.

– Э‑э...

– Да ты только скажи, что подразделение "Гранит" идет на профилактику к дежурному целителю... и все. Она даст талончик, а целители – народ невредный, хоть и духи.

– Хорошо, но...

– Она в первом корпусе в регистратуре сидит, вон там... а мы с ребятами подождем у входа. Лады?

И я пошел, а что еще я мог сделать? Стеклянные двери, огромный холл, мягкие, удобные кресла. За регистрационной стойкой сидела светлая эльфиянка. Сияющие локоны, глаза и все как положено. И если бы я не был знаком с Ринель, на меня это могло бы произвести изрядное впечатление, а так я все время, идя к стойке, ждал, что сейчас это прелестное создание откроет свой очаровательный ротик и обдаст меня потоком если не ругани, то распоряжений и указаний. И она открыла ротик, и прелестный голосок пропел:

– О, юноша, ты страдаешь! Мы в Доме Жизни, отринь свои страхи. Мы поможем тебе, целители излечат твои раны, а я могу разделить с тобой боль твоей израненной души, истерзанного сердца. Иди же ко мне, вместе мы сильнее...

Ее голос обволакивал, сияющие глаза завораживали, и я, уже не в силах сопротивляться, подошел к стойке и произнес:

– Спецподразделение "Гранит" следует на профилактику к дежурному целителю.

Эльфийка захлопнула рот, но лишь на мгновение, ее прекрасные глаза наполнились светлыми слезами.

– И тебя, столь юного и неопытного, так же пленила эта стезя порока.