– Я пришел попрощаться, сэр, – Флэндри встал по стойке смирно. – Через час отходит мой транспортный корабль.

– Ну что ж, до свидания. Желаю удачи, – Райденауэр снизошел до того, что пожал его руку. И прежде чем Хоксберг, а за ним и Флэндри вышли за порог, Райденауэр вернулся к своей работе.

– Давайте прогуляемся по городу, – сказал Хоксберг, – а хочу размять ноги. Нет, идите рядом со мной. У нас есть что обсудить, молодой человек…

– Да, сэр.

– Затем оба замолчали, пока не остановили на лугу, где росла длинная серебристая квазитрава. Ветерок нес прохладу с ледников. Пара крыльев мелькала в тишине.

«Даже если спасут все до единого живые существа Старкада, – подумал Флэндри, – они будут не более, чем мельчайшая частица той жизни, что бурлила в этом мире».

Плащ Хоксберга развевался на ветру. Он завернулся в него.

– Ну, – сказал он, глядя на Флэндри, – вот мы и встретились.

Флэндри заставил себя выдержать его взгляд.

– Да, сэр, думаю, у милорда остались приятные воспоминания о пребывании на Мерсее.

Хоксберг выдавил усмешку:

– А вы бессовестны! Далеко пойдете, если никто не застрелит. Да, я могу сказать, что у меня был довольно интересный разговор с советником Брехданом после того, как пришло известие отсюда.

– Я… я думаю, вы согласитесь… э‑э‑э… ну, скажем, что космический бой произошел только потому, что оба командующих отдали ошибочные приказы.

– Правильно! Мерсея была так же изумлена, как и мы, узнав о схватке, после того как наши силы случайно обнаружили это. – Равнодушие Хоксберга исчезло. Он схватил руку Флэндри с неожиданной силой и сурово сказал: – Любая другая информация – государственная тайна. Разглашение ее и даже малейшие намеки будут считаться государственной изменой Это понятно?

– Да, мой лорд, я в курсе дела.

– Так будет выгодней для вас, – сказал Хоксберг более мягким голосом,

– поскольку все сохраняется в тайне, с вас снимается обвинение. Сам факт, что они были когда‑то выдвинуты, что произошло нечто особое, после того, как мы прибыли на Мерсею, тоже идет в сверхсекретный архив. Вы спасены, мой мальчик.

Флэндри заложил руки за спину, чтобы не показывать, как они сжались в кулаки. Он отдал бы десять лет жизни, чтобы вмазать по этому улыбающемуся лицу. Вместо этого он вынужден был сказать:

– Не будет ли милорд настолько добр, чтобы присовокупить свое личное прощение?

– О, Господи, да, конечно! – Хоксберг просиял и похлопал его по плечу. – Вы действовали абсолютно верно, точнее говоря, абсолютно верно из абсолютно неверных побуждений! Но по чистой случайности вы достигли моей цели за меня – мира с Мерсеей. С какой стати мне злиться? – Он подмигнул:

– Не считая одной дамы, между друзьями ничего не произошло, да? Все забыто!

Флэндри не мог больше притворяться.

– Но мира еще нет!

– Эй! Ну‑ну, я понимаю, что вы переутомились и все такое, но…

– Мой лорд, они планируют уничтожить нас. Как мы можем дать им уйти, даже не устроив головомойки?

– Успокойтесь! Я уверен, у них нет таких намерений. Это было средство, которое они могли использовать против нас, если бы мы их вынудили. Больше ничего. Если бы мы продемонстрировали искреннее желание сотрудничать, они был предупредили нас заблаговременно.

– Как вы можете говорить такое? – поперхнулся Флэндри. – Разве вы не читали историю? Разве вы не слышали мерсеянских речей, не держали мерсеянских книг, не видели наших убитых? А раненых, возвращавшихся из космоса после встречи с мерсеянами? Они хотят убрать нас из Вселенной!

У Хоксберга расширились ноздри:

– Достаточно, энсин, не забывайтесь! И избавьте меня от тошнотворной пропаганды.