|
Выздоровевшая Аня с ложечки кормила его медом. Укладывала рядом с Игорем свою куклу. Андрюшка с пацанами собирали сушняк. К ночи небо опять затянуло сплошной пеленой облаков. Морозов нашел в себе силы, чтобы соорудить простенький шалаш из прутьев. Накидал сверху мха и лапника, ободрав для этого единственную на этом берегу болота елку. Вечером ему полегчало. То ли мед помог, то ли просто надо было отдохнуть после сложного перехода. Игорь собрал одежду, пропахшую дымом, но теплую и высохшую, проследил за тем, чтоб дети сидели на сухом и были сыты. Сварил простенький бульон. Запасы провизии подходили к концу. Соленая рыба подмокла и испортилась, пришлось выбросить ее в болото. Мясо, просоленное значительно лучше, держалось, но его осталось не так много. Нужно было ставить силки или искать водоем с рыбой. Несмотря на улучшившееся общее самочувствие, в груди неприятно покалывало на вдохе. А на плечи давила отвратительная слабость. Хотелось лечь и сдохнуть. Прямо тут, посреди эстонского болота. Избавить эту страну от лишнего мигранта… Очень может быть, что раньше Морозов так бы и поступил. Но с ним были дети. Игорь понимал, что, кроме него, о пацанах и девочке совершенно некому позаботиться. Так уж сложилось. А значит, нужно было бороться до конца. Он боролся. Утром, несмотря на лихорадочную дрожь, Морозов поднялся на ноги, разогрел в углях остатки бульона. Накормил свой детский сад. И они пошли дальше, на встающее солнце, которое было едва-едва видно из-за облаков. Им повезло, дорога шла через вересковую пустошь, где торчали из земли проржавевшие вышки ЛЭП. Идти тут было значительно легче, чем по лесу. Конечно, маленький караван можно было легко обнаружить издалека, но сворачивать в лес Игорь не хотел. Помня ночные приключения на болоте, он стремился уйти от топи как можно дальше, желательно — по прямой. Он вспоминал крики в ночи, что едва не сгубили его. Что это было? Галлюцинация? Морок? А если нет? А что если за то время, пока не было туристов, охотников, грибников, всех этих шумных, любопытных людишек, которые лезут повсюду, берут, ломают, ищут, в болоте зародилось нечто иное?.. От этих мыслей становилось жутко. Проще было списать все на глюки от усталости и болотного газа… На дороге появился человек. Игорь остановился, придержал детей, покрепче перехватил копье. Молодой парень, у которого еще и щетина не начала расти, стоял подбоченившись. На голове у него была повязана линялая бандана. Длинные волосы были спутаны — то ли дрэды, то ли от грязи слиплись. Парень был один. — Ты кто? — бесхитростно спросил он. — Человек, — пожал плечами Игорь. — Если твоя территория, то мы не претендуем. Мимо идем. — А куда? — оживился парень, оглядывая детей. — В Россию, — устало ответил Морозов. Повторять одно и то же уже поднадоело. — Так ты по адресу, мужик! Пойдем… — И он, бесстрашно повернувшись к Игорю спиной, зашагал в сторону от дороги. Прибить парня сейчас ничего не стоило. С чего это он такой смелый? — Эй, ты куда? — Пойдем-пойдем. Не бойся! Поколебавшись, Игорь пошел следом. Дети засеменили рядом. По пути парень быстро ввел Морозова в курс дела. Оказывается, неподалеку от Кохтла-Ярве сформировался лагерь беженцев, в котором не было централизованной власти. По словам парня, в лагере царил мир и «договорные отношения». Одним словом — община хиппи. Про действия эстонских войск ребята в лагере были наслышаны, поэтому и выставляли шустрых дозорных на дальних подступах, чтобы те могли вовремя подать сигнал. — А чем вам сигнал поможет? — не понял Морозов. Парень пожал плечами. — Ну как… Мужики же у нас тоже есть, сам понимаешь. Если что, вломим. Главное, чтоб врасплох не застали. |
