Тащиться через полгорода с багажом на метро не хотелось, поэтому я позвонила Фаберженку и договорилась, что он подхватит меня с вещами вечером, когда будет возвращаться из центра в наш «спальник» после работы в мастерской. Местом встречи, разумеется, назначили квартирку тетушки — Боре близко, мне удобно: и поесть можно, и отдохнуть. У Федоскиной-то мы нынче впопыхах не отобедали и даже не пополдничали. Хотя могли бы. Имели полное право на такой же полный пансион.

Я уже размечталась, как после вкусной еды (невкусной у тети Иды не бывает в принципе) завалюсь на диванчик в светлице и тихо-мило подремлю, но суровая действительность разочаровала отсутствием одного из непременных условий приятного послеобеденного отдыха, а именно — тишины.

Из нужной нам подворотни доносились размеренные громкие звуки, подозрительно похожие на пушечные выстрелы. Как будто крейсер «Аврора» переместился с вечной стоянки у Петроградской набережной в тетин двор-колодец, чтобы пострелять там из бортовых орудий.

— Это что? — Ирка затормозила, не решившись зайти под арку с вырывающимися из нее серыми выхлопами.

Я присмотрелась: неужто и впрямь пороховой дым?! А, нет: просто пыль.

И сразу поняла, в чем дело:

— Да это старики опять ковер выбивают.

В тетином подъезде (не в парадной, та с другой стороны, а наша лестница — бывший черный ход для прислуги) на первом этаже живут супруги пенсионеры Леонид Игнатьевич и Татьяна Викторовна. Люди они простые, и развлечения у них незатейливые. Дед любит сидеть у окна, переодически неприцельно пуляя картофелинами или огурцами в голосистых дворовых котов. Бабка ходит по улицам босиком и обнимает немногочисленные деревья. Из парных упражнений старики практикуют утомительную физкультуру с коврами: в теплое время года выбивают их, в холодное — чистят снегом. Ковров у них в доме много. Не ируканских — старых советских. Наверное, в прежние времена семейство считалось зажиточным.

Мы с подругой по стеночке вошли во двор, стараясь пореже дышать, чтобы не наглотаться пыли, но до подъезда не добрались — пришлось остановиться, чтобы ответить на приветствие Леонида Игнатьевича.

— Здоров, девчата! — браво гаркнул он нам, выпячивая грудь и молодецки помахивая пластмассовой выбивалкой.

— И раз, и два, Леня, не сбивайся с ритма, и четыре! — ревниво вскричала Татьяна Викторовна.

Она недолюбливает Ирку, которая могла бы позировать для классической советской статуи девушки с веслом. Или с ядром. Дедусь по старой памяти западает именно на этот тип красоты.

— Все, твой черед. — Супруг отдал Татьяне Викторовне выбивалку и попрыгал на месте, боксируя с тенью.

— Ишь, распетушился! — Бабка встала с лавочки, отпихнула мужа в сторону и для разминки похлопала выбивалкой по ладони.

— Пойдем-ка, — я опасливо глянула на сердитую пенсионерку и потянула подругу к подъезду, — пока тебе тут по ядрам не настучали…

— Здравствуйте, деда Леня, баба Таня, — вежливо поприветствовала пенсионеров не осознавшая опасности Ирка.

Услышав это ее «деда», Леонид Игнатьевич скис, а «баба» Татьяна Викторовна еще пуще рассердилась. Но все же воли руке с выбивалкой не дала, только язык распустила, ехидно поинтересовавшись:

— Что, нашел тебя хахаль-то твой?

— Какой хахаль? — озадачилась Ирка.

— Спроси еще — который, — неприязненно хохотнула вредная бабка.