Как когда то в детстве. Только это не чистое лесное озеро, а река в городской черте. Только это не добрый и доверчивый ребенок, мечтающий о Правильном мире, а…

Кто он?

Виктор открыл глаза. Ничего не было видно, ни дна, ни призраков кораблей, ни далекого звездного света.

Он легко выплыл на поверхность и, отплевываясь и фыркая, будто огромный белый пес, поплыл к берегу. Лера, сидящая прямо у воды, пила что то из горла стеклянной бутылки. Залпом, не отрываясь. Судя по форме бутылки – крепкий алкоголь.

«А ты оказался для сестры еще худшим другом, чем я для тебя, не так ли?» – с горечью подумал Мартин.

…

– Как вы жили, когда я уехал?

– Паршиво. Эта… которая наша мать… совсем руки опустила. Сумасшедшая женщина, клянусь тебе. В холодильнике пусто. Ей деньги приходят, пособия на троих детей, она их в ящик стола складывает и иногда достает. А иногда нет. Ей есть как будто вообще не надо, пьет только, и то не всегда. Зато ты не поверишь, Вик, она каждый вечер нам с Оксаной сказки читала. Придет ночью, сядет на краю кровати и читает. Еще она постоянно стирала и гладила нам одежду и заплетала косички. Я маленькая была, думала, так и надо, маму любила. По тебе очень скучала, думала, только папа у нас плохой… А потом начала понимать, что тут что то не так. Говорю: «Мама, мы есть хотим». А она: «Потерпи, доченька, скоро все образуется». Что образуется то?!

Лера сидела за столом на еще не отремонтированной кухне. Виктор сидел на стуле, бросив на него чистое полотенце и держал в руках чашку с чаем. Мартин заметил, что чашка идеально чистая, и в ней лежит одноразовый чайный пакетик. Виктор явно брезговал здешней посудой и всем, что не находилось в индивидуальной упаковке.

– У тебя было достаточно поводов осознать, что эта женщина плохая мать. Кстати, где она? Писала мне такие трогательные письма и даже не вышла встретить, – усмехнулся он.

– У нее какой то очередной роман, – с презрением отозвалась Лера. – Так вот, все в общем то с денег началось. Я начала воровать их из ящика, покупала еду и одежду, себе и сестре.

– Какие у вас отношения?

– Оксана… похожа на мать, но не такая заторможенная. И очень глупая, какие с ней могут быть отношения? Одни капризы…

– И что потом?

– Потом я начала в магазинах воровать, потому что денег не хватало, а хотелось большего.

– Совесть не мучает? – улыбнулся Виктор, доставая из кармана блистер с таблетками.

– Лучше скажи, где ты в своей деревне так башкой ударился, что тебе Дмитрий с его отравой понадобился, – скривилась Лера, вытягивая сигарету из лежавшей на столе пачки.

Виктор брезгливо посмотрел, как она стряхивает пепел прямо на стол, но ничего не сказал.

– У меня тоже было не самое счастливое детство.

– А что твой друг, о котором ты писал?

– Его нет. Никогда больше о нем не спрашивай.

– Больно мне нужны твои друзья. И сам ты… Ладно, у тебя рука тяжелая. Так вот, у меня много друзей. Неформалы, всякое мелкое жулье. Не люблю этот дом, стараюсь поменьше здесь бывать… Часто ночую… в других местах.

Воспоминание оборвалось. Мартин хотел задержать его – оно дало бы ему ответы на многие вопросы, но ничего не вышло. Следующее сдавило виски, настойчиво и жестоко.

…

Виктор держит за руку девушку в белом пуховике и ярко красной шапке. Мартин еще не разглядел ее лица, но сердце болезненно сжалось.

Мартин помнит это прикосновение. Теплое, мягкое и доверчивое.

Когда девушка поворачивается к нему, он чувствует, как в горле сжимается тугой комок.

У нее голубые глаза, как весеннее небо после дождя. Бледная, с робкой улыбкой и пушистыми ресницами, девушка смотрит на Мартина, и он видит в ней другую, потерянную для него навсегда.