Он не сомневался, что и Виктор видел не того человека, которым она была. Когда он стянул с нее шапку перед тем, как поцеловать, Мартин окончательно в этом убедился. У нее короткие и мягкие пепельные волосы. Виктор хочет их видеть, пропускает их сквозь пальцы и улыбается. Мартин помнил, как Вик ругал Ришу, когда она снимала шапку:

«Холодно, простудишься».

Чувства Виктора накатывают волнами. Нежность сменяется глухим раздражением, затем – обжигающей страстью, а страсть – холодным, скалящимся предвкушением.

«Нет, только не это, только не опять!» – стонет про себя Мартин, но точно знает, что ничего не способен изменить.

…

Следующее воспоминание продолжает предыдущее. Мартин вздрагивает и дергается, пытаясь вырваться из этого образа, но потом усилием воли заставляет себя смотреть.

Прежде чем надеть перчатки, Виктор кончиком языка слизывает с ладони что то красное. Мартин чувствует сладко соленый привкус вместе с ним. Виктор испытывает тянущую тоску и чувство тяжелого, злорадного торжества. Мартин – стылый ужас, победивший в этот момент.

Вот он, ответ на его вопрос.

Девушка лежит у кромки воды лицом вниз. Белый пуховик заляпан кровью.

Виктор, уходя с места преступления, вспоминает не последние секунды ее жизни, а их последний разговор. Он убеждал девушку написать заявление на своего брата. Он угрожал ей, принимал наркотики и часто впадал в буйство.

Мартин нашел в себе силы вырваться из водоворота чужой памяти и зажать рот ладонью, чтобы не выдать себя. Хотелось кричать, выть от ужаса, катаясь по кафельному полу ванной. А потом – вскрыть вены в этой же ванной, как только руки перестанут дрожать.

Виктор снова кого то убил и снова подставил вместо себя другого человека. Обрывочное воспоминание, кусок чужой мысли, но для Мартина картина ясна. Все повторяется. Мертвая девушка у воды, невиновный в ее смерти человек, которого в этом обвинят. Только на этот раз никаких оправданий его поступку нет, никакой мести и попытки кого то спасти. Теперь это жестокость и ничего больше.

Мартин включил свет и снова посмотрел в зеркало. Посеревшее лицо, искусанные до крови губы и мокрые волосы. Так выглядит совесть убийцы.

Он почувствовал, как по горлу желчью поднимается обжигающее чувство вины.

Это он во всем виноват. Его воспитание, его халатность, его слепая преданность своему другу и нежелание видеть в нем монстра до последнего. До момента, пока не стало поздно что то исправлять.

Он включил холодную воду и сначала долго пил, пытаясь смыть воспоминания о привкусе чужой крови, а потом умыл лицо и машинально провел мокрой рукой по волосам, зачесывая их назад.

Мысль, загоревшаяся в опустошенном сознании, вызвала новый приступ панического ужаса.

Был вопрос, к ответу на который он вовсе не приблизился.

Что за девушка, чей голос он слышал в темной комнате, и кто такой «Милорд», о котором она говорила?

Мартин никогда всерьез не задумывался о том, что в больном разуме Виктора может появиться еще один человек. В конце концов, если он пил таблетки, позволяющие не слышать Мартина, то и третьему было неоткуда взяться. Даже обрывочных знаний Мартина о медицине хватило, чтобы это понять.

Но рассуждать было некогда. Выйдя из ванной, он вернулся в комнату. В ней все еще царил привычный ему полумрак.

Стоя в дверях, он разглядел очертания шкафа, письменного стола, кресла и двуспальной кровати. Комната казалась пустой.

– Ника?.. – тихо позвал он.

– Я здесь, – раздался голос из за кровати.

Он включил свет.

– Ты ведь не любишь, когда светло, – с удивлением отозвалась она.

«Потрясающе. Я не люблю, когда светло. Или „он“ не любит, когда светло. Так себе мотылек», – с раздражением подумал Мартин, подходя к кровати.