– Не скажешь мне, с какой стати у меня черные слезы и черная кровь? Это какая то паршивая метафора, мол, я полон темноты? – хрипло спросил он у Ореста. – Надо было сделать тебя говорящим. Был бы хоть один умный собеседник.

Мартин вытащил из кармана сюртука платок, вытер кровь с лица и подошел к проему. Виктор спал, путь был свободен. Мартин хотел шагнуть в проем, но решил задержаться. Ему нужно время. Виктор должен проспать как можно дольше, и Мартин собирался ему помочь.

– Интересно, я так еще могу? Ведь рассказывал сказочку о колдуне, который отказался от способностей, чтобы все спасти… Черт возьми, я ведь так никого и не спас.

Бабочка сорвалась с его ладони легко, будто прилетела к нему из сада, а не была создана только что. Она взвилась под потолок и истаяла ниточкой белого тумана.

– Почему?!

Он призывал бабочку снова и снова, и с каждым разом она таяла все быстрее. Вскоре над его ладонью мелко дрожал бесформенный клок тумана, не желающий принимать никаких очертаний.

– Чего не хватает?! Веры… в чудеса. Я не верю, что могу. Не верю, Орест, и чудес не получается. А ведь чудо – единственное, что сейчас может нас всех спасти… Что мне делать? Ты скажешь мне?

Орет молчал. Только фонарь покачивался в углу. Фальшивый огонек в темноте.

– Просто прекрасно, – вздохнул Мартин.

Времени было мало – Виктор мог проснуться в любой момент. Мартин шагнул в проем, оставив позади полуразрушенную комнату и обрывки тумана, тающие в воздухе.

…

Мартин открыл глаза в полутьме. Потребовалось несколько секунд, чтобы он смог понять, где находится.

Спальня Виктора. Почему он в мокрой одежде, Мартин выяснять не стал. Его гораздо больше интересовало, почему рядом спит Ника, положив голову ему на плечо. Он отчаялся понять, что за отношения связывали ее с Виктором, и зачем он вообще пристегивает ее к батарее, если она спокойно спит рядом.

Подумав, Мартин решил пойти самым простым путем.

– Ника? – позвал он, тронув ее за плечо.

Она проснулась сразу и, вздрогнув, инстинктивно отшатнулась, словно ждала, что он ударит.

– Я не сделаю ничего плохого, – тоскливо отозвался он, вставая с кровати.

– Как тебя зовут? – тихо спросила она.

В ее голосе явственно послышалась угроза.

– Мартин, – ответил он, поднимая руки.

Он снял мокрую рубашку, стоя спиной к Нике и лицом к зеркалу. О том, что Ника может воспринять этот жест неправильно, он подумал только сейчас. Потому что думать о том, что Виктор мог заставить ее неправильно воспринимать такие жесты, ему не хотелось.

– Ты говорил, что не любишь это имя, – устало отозвалась Ника.

Мартин обернулся, чтобы ответить, и замер, подавившись несказанными словами. Он заметил на спине пару отчетливых, прямых шрамов, тянущихся от плеч к пояснице и складывавшихся в широкую латинскую «V».

Он включил лампу, стоящую на краю стола, и подошел к зеркалу, вглядываясь в отражение. Сухую рубашку он держал в руках.

– Ника, ты знаешь, откуда шрамы?

– Конечно знаю. Это я их оставила.

В зазеркалье, куда он вглядывался, рядом с ним появился еще один человек.

Ника казалась тенью в теплом свете лампы. Длинные, волнистые волосы почти закрывали лицо, простое серое платье было почти бесформенным, а во взгляде не читалось ни одной эмоции.

Она провела кончиком пальца от его плеча к пояснице, вдоль одного из шрамов. От прикосновения его словно ударило током – воспоминание нахлынуло неожиданно, затопив сознание. Мартин успел заметить, как покачнулся мир перед глазами, и как Ника пытается удержать его от падения.

– Мартин!..

…

Сначала Мартину показалось, что он вернулся в свою темноту.