Ночью пес устроился у него в ногах. Виктор не стал его прогонять – ему казалось, так правильно. Выполнить любое желание пса, который хотел быть рядом со своим новым хозяином.

…

Виктор открыл глаза. Потолок все еще был серым. Он следил, чтобы в комнате даже днем не было светло, если он этого не хотел. Серый свет его успокаивал.

«Что было дальше? Где пес?» – спросил Мартин, и он не чувствовал ни одной его эмоции, кроме отстраненного любопытства.

Виктор почувствовал, как к горлу подступает завязавшаяся тугим узлом тошнота.

– Я…

«Кажется, я знаю, где собака, – устало произнес Мартин. – Не стыдно?»

– Нет, – с вызовом ответил он.

«Врешь», – мрачно усмехнулся Мартин.

…

– Генри! Генри, мальчик, что с тобой?!

Виктор стоял на коленях перед умирающим псом, прямо в грязной луже, не жалея дорогих брюк. Пес хрипел, бестолково суча лапами по воде. Виктор старательно отводил взгляд, чтобы не видеть желтоватой пены, стекающей по морде. Он прислушивался к приближающемуся частому перестуку каблуков и с трудом подавлял желание улыбнуться.

– Господи, какой кошмар! Что вы замерли, нужен ветеринар!

– Съел… что то с земли подобрал и съел… – бестолково прошептал Виктор, поднимая полный ужаса взгляд. Ника стояла перед ним, придерживая подол темно зеленой юбки и впервые смотрела прямо ему в глаза.

– Вам никто не говорил про намордники?! Есть машина?

– Есть… да, да, есть машина! – воскликнул Виктор, подхватывая пса на руки. – Вы не покажете, где здесь… я приезжий, не знаю, что…

– Да не трепитесь вы, пойдемте скорее! – раздраженно прикрикнула она, сжимая его локоть.

На ее плече висела холщовая торба, в которой что то глухо позвякивало при каждом шаге. Ника торопливо вела его к единственному выходу из парка, и лицо ее было сосредоточенным, без следа паники.

– Милая, вы не могли бы снять с моего пояса ключи? – спросил он, пытаясь удержать бьющегося в конвульсиях пса.

Она кивнула и на ходу торопливо ощупала его ремень.

– Откройте, – попросил Виктор, подходя к машине. Он уложил пса на заднее сидение, торопливо стянул пальто и накрыл его. – Могу я…

Ника сама села в машину, положив голову Генри себе на колени. Он уже не хрипел, только дышал, часто, со свистом втягивая воздух широко раскрытой пастью.

– Прямо, – сказала она, захлопнув дверь.

Виктор, кивнув, завел мотор.

…

Виктор открыл глаза. Он ждал, что Мартин даст ему почувствовать хоть одну из своих эмоций. Ждал осуждения, злости, ненависти – но не чувствовал даже тени ни одного из этих чувств.

«Молодец, – наконец сказал Мартин. – Дал ей себя спасти, а? Сказал, что это был твой пес, с которым ты вырос, а потом он так трагично тебя покинул?»

«Генри… Генри Джекилл, мой лучший друг…» – промелькнуло в памяти против воли Виктора. Они с Никой тогда сидели в кофейне, и она сжимала его запястье, унимая дрожь. Ее серые глаза были полны простого, человеческого сострадания.

«А без паршивых аллюзий ты жить не можешь», – огрызнулся Мартин в ответ на воспоминание.

– Ты думаешь, я хотел, чтобы так все кончилось?! – не выдержал Виктор, рывком садясь на кровати. Комната качнулась перед глазами, и он зажмурился, чтобы унять головокружение. – Все должно было… не так!

«Ну конечно, – устало отозвался Мартин. – Все должно было сыграть по твоему.