|
Я по несколько раз в день ставил кассету с музыкой Корелли. Нет, Лена не психовала и не нуждалась в успокоительном воздействии этой музыки. Просто нежность скрипок очень подходила той атмосфере, в которой мы наслаждались друг другом. Под такую музыку было легче отбиваться от назойливых мыслей о временности и скоротечности этих счастливых моментов. Я уже понимал, чего хочу. А хотел я банального постоянства. Для непрерывного ощущения счастья я нуждался в совместимости и совместности с женщиной. И то, и другое присутствовало в наших с Леной отношениях и только неизвестный мне график ее жизни нарушал идиллию. Но, возможно, только я стремился к этой идиллии. Может быть, она относилась к нашим длительным свиданиям, как к наркотику, помогавшему ей жить в остальные, неизвестные мне моменты ее жизни.
Я не хотел, я боялся просить ее о большем. Мне просто надо было найти себе занятие, которое отвлекало бы меня от ее временного отсутствия. Лишь бы ее отсутствие было действительно временным! — На ужин будет картошка-фри! — радостно объявила она. И посмотрела в окно. — Зима, а крестьяне не торжествуют! — прозвучал ее звонкий голос из кухни. — Эй, ты слышишь меня? — Да, — ответил я. — Когда мы в школе учили Некрасова, я думала, что крестьяне при царе неплохо жили. Зимой они отдыхали. Зима, крестьяне торжествуют… Я пришел на кухню. — Дались тебе эти крестьяне! — усмехнулся. — А чего, представляешь — домик в селе, из трубы на крыше — дымок, внутри тепло и мы пьем чай с клубничным вареньем… — У самовара я и моя Маша, — пропел я и вздохнул. Зазвонил телефон и я даже удивился — Лена здесь, кто же еще может звонить? Может Дима? — Алло, добрый день, Толю можно? — попросил женский голос. — Это Толя, — сказал я. — Извините, что я вас беспокою… Это Марина, помните вы заходили… Жена Кости… — Да-да, — сказал я. — Вы понимаете… мне очень неудобно вас просить… но просто больше некого… Вы не могли бы сегодня подойти ко мне к шести? — Думаю, что могу, — осторожно ответил я. — А чем я могу помочь?.. Марина замялась, я слышал в трубке ее дыхание и терпеливо ждал — она, видимо, подбирала слова. Я вспомнил наш с ней разговор на ее кухне, вспомнил ее длинные паузы, превращавшие иногда каждое сказанное ей слово в отдельное предложение. — Мне очень надо сегодня уйти по одному делу… на два часа… и не с кем Мишу оставить… — А-а! — вырвался у меня возглас удивления. — Вы сможете? — услышал я из трубки ее голос, наполненный тревожным ожиданием. — Да, да, — сказал я, кивая. — В шесть… — Спасибо большое… — облегченно выдохнула она. Я положил трубку, но так и остался стоять у телефона, озадаченный этой просьбой. — Кто это? — спросила Лена, кивнув на телефон. — Марина, помнишь я тебе рассказывал, как я деньги относил… — А что она хочет? — Просит с ее ребенком два часа посидеть… — Тебя? — удивилась Лена. — А ты что, пеленать умеешь? Она рассмеялась. А мне было не смешно. — Справишся! — Лена похлопала меня по плечу. — Ребенку-то сколько? Я пожал плечами. — Несколько месяцев, вроде… — А ты детский крик переносишь? — с улыбкой спросила Лена. |
