Ситуация и впрямь развивалась в высшей степени неординарно!

— Вряд ли Эдварду понравится, если я стану указывать ему, на ком жениться. Верно ли я понимаю, что вам не надо объяснять, как правильно пользоваться веером?

— У меня никогда не было веера. Графиня едва не застонала.

— Значит, нам есть что обсудить. На сегодня я дам вам один из своих вееров. Потом, когда будем заказывать вам все остальное, что потребуется, вы сможете сами выбрать себе веера по вкусу.

— По-моему, тот, что у вас сейчас, просто великолепен.

В голосе Линдсей сквозила едва заметная застенчивость, смягчившая сердце леди Баллард.

— Спасибо. У меня есть второй точно такой же. Его я вам и отдам.

Она старалась говорить как ни в чем не бывало. В конце-то концов, оставался еще немалый шанс, что Эдвард все же очнется от наваждения и пойдет на попятную. До официального объявления помолвки это проще простого.

— Из-за меня вам столько хлопот.

Вот это верно, но тут уж ничего не поделаешь.

— Ну что вы. А кстати, какое у вас… гм… любопытное платье.

— Спасибо. По-моему, материал очень хороший.

— Вам оно нравится?

Огромные синие глаза Линдсей твердо взглянули на графиню.

Оно очень практичное. И материал хороший.

Леди Баллард без труда догадалась о подоплеке всего происходящего. Дорожный костюм Беллы Латчетт был превосходного качества и сшит по самой последней моде. Без сомнений, бессовестная женщина воспользовалась возможностью обновить за счет Эдварда собственный гардероб, а падчерицу, которой все эти деньги предназначались, одела в старые обноски. Какая гнусность! И все же, несмотря на такое сомнительное обращение, девушка пыталась сохранить лояльность по отношению к Латчеттам. Глупо — но похвально.

— Эдвард говорил, что позаботился, чтобы вы обзавелись новыми нарядами для предстоящего бального сезона.

Девушка так мучительно покраснела, что даже Антонии стало за нее больно.

— Мне вовсе не нужно, чтобы все было совсем новым, — почти неслышно пролепетала бедняжка. — У нас были платья, которые… А это еще вполне…

— Понятно. — Ни к чему понапрасну мучить это нежное созданьице. — Думаю, вы привезли с собой много красивых новых нарядов.

— Да.

Лицо девушки стало таким несчастным, руки так растерянно теребили юбку, что графиня не на шутку рассердилась. Что бы там ни произошло между Эдвардом и этой девочкой, но надо непременно позаботиться о том, чтобы Латчетты поплатились за свою черствость.

— Я тоже все еще оплакиваю брата.

Неожиданное заявление Линдсей поставило Антонию в тупик.

— Уильяма? Он же умер два года назад.

— Да. Я бы и до сих пор носила по нему траур, да вот только выросла из всех черных платьев.

Даже беглого взгляда на миниатюрную, но цветущую и соблазнительную фигурку девушки было достаточно, чтобы сразу же поверить этим словам.

— Возьмите, — подчиняясь первому побуждению, леди Баллард порывисто вложила в маленькую ручку Линдсей брошь. — Она чудесно подойдет к вашим прелестным золотистым волосам. Носите ее в память об Уильяме.

Линдсей обескураженно посмотрела на драгоценность у себя на ладони.

— Ой, ну что вы. Она слишком дорогая.

— Ерунда. Пустяковая безделушка. И мне хочется подарить вам ее по случаю вашего приезда.

Графиня сама себе удивлялась. Что это с ней? Откуда эта неожиданная глупая сентиментальность? Должно быть, годы берут свое. Она тряхнула головой и напустила на себя прежнюю суровость.

— Однако к делу. Вы танцуете?

— Не по-настоящему.