|
Он разгладил смявшиеся листы, не поднимая от них глаз. Его длинные ресницы бросали узорчатую тень на мягкую щеку. Герцогиня заметила голубую жилку над его тонкой переносицей, ее поразило, как слаба и бела была его шея. Она взяла книгу. - Благодарю тебя, мой милый, - сказала она, как будто он принадлежал к сопровождавшим ее друзьям. - Ты можешь прочесть это? Это были венецианские сонеты Платена. "Да", - ответил он, вытаскивая из кармана другую немецкую книгу. Она была раскрыта на новой главе. Мальчик протянул ее герцогине; она прочла: "Корсар похищает принцессу. Удастся ли им пробраться под пушками крейсера?" Он побежал обратно к матери, которая уже искала его. Она нахмурила брови и мягко, но крепко схватила его за руку. Но затем она посмотрела туда, куда он указывал ей взглядом. И вдруг она выпустила мальчика и сделала движение своей говорящей рукой: "К этой даме ты можешь идти. Иди же!" Но он пошел вперед, на нос парохода, где было пусто, и уселся на ветру. Герцогиня видела его профиль с короткой губой, слегка вздернутым носом и освещенным солнцем круглым локоном, выбивавшимся из-под шапки; задорно и ясно выделялся этот профиль на летнем воздухе, точно вырезанный на большой жемчужине. Ей было легко прочесть на его ясном челе все фантазии и игры, которые теперь унесли его далеко отсюда. "Он корсар, - поняла она, - и лавирует с принцессой под пушками крейсера". Потом она подумала: "Возможно, что и я невольно принимаю участие в игре в качестве принцессы. Кто может знать, каким невероятным приключением он станет в душе такого мальчика? И, право, мне почти хочется пойти и совершенно серьезно принять участие в игре... Как горд этот мальчик! Его взгляды прорезывают солнечные лучи, как ласточки. Радуясь своему будущему, проносятся они по лагуне, по этой навсегда отрезанной от моря полосе воды". *** Наконец, она встретила обоих у Якобуса, в его мастерской на Кампо Сан Поло. Кроме них, не было никого; художник познакомил ее с синьорой Джиной Деграндис и ее сыном Джиованни. - Как поживаешь? - спросила герцогиня мальчика. - Мы друзья, - пояснила она, обращаясь к матери с просьбой разрешить эту дружбу. Синьора Деграндис была безмерно счастлива. Она не хотела верить доброте этой прекрасной незнакомой женщины. Она робко протянула руку и лишь мало-помалу овладела собой и разговорилась; ее застенчивая грация указывала на тяжелое и одинокое прошлое. "Кто она?" - спросила себя герцогиня после первых ее слов, перебирая в памяти образы прежних дней. Якобус обвил рукой шею мальчика и подвел его к свежему полотну. "Смотри хорошенько", - сказал он и сильными штрихами набросал несколько голов. - Кто это? - Я. - А это? - Мама. Мать стояла сзади, испуганно улыбаясь. - Есть ли у него талант? Якобус весело засмеялся. - Со мной у него будет талант! И он играл тонкой рукой мальчика. - Нино, будь внимателен, - шепнула мать, - это твой первый урок. Ее голос прерывался от тайного благоговения. - Великий художник принимает участие в тебе. - Пожалуйста! Мы не тщеславны, правда, дружок, - воскликнул Якобус, набрасывая углем такую забавную рожу, что мальчик громко расхохотался. Герцогиня с любовью и жалостью смотрела на мать. Она думала: "Если бы этот юный Иоанн не имел такой наружности, как один из его флорентинских братьев четыреста лет тому назад, и если бы у него не было этого открытого взгляда, - была ли бы тогда речь о его таланте? Как он стоит, заложив руки за спину? У него совершенно нет желания взять карандаш в руки. |
