|
Она думала: "Если бы этот юный Иоанн не имел такой наружности, как один из его флорентинских братьев четыреста лет тому назад, и если бы у него не было этого открытого взгляда, - была ли бы тогда речь о его таланте? Как он стоит, заложив руки за спину? У него совершенно нет желания взять карандаш в руки. Он с любопытством и удивлением смотрит, какие фокусы проделывает знаменитый художник". Синьора Деграндис думала: "Какая милая эта герцогиня Асси, - какая милая и какая красавица! С тех пор, как она здесь, маэстро находит у моего сына талант. Она как будто принесла его с собой!" Мальчик указал головой на герцогиню. - Почему вы не рисуете и эту даму? - Я нарисовал ее давно, - ответил Якобус. - La duchesse Pensee, - сказала синьора Деграндис с таким горячим восхищением, как будто герцогиня сама была творением руки мастера. Блестящие глаза бледной женщины, без устали вперялись в резные канделябры, выложенные мозаикой ящики и затканные сложными рисунками материи, которые лежали на них, темно-красные и трагичные, точно пропитанные кровью старых королей-героев. Она боролась с каждой из картин, прежде чем та отпускала ее, и спешила к следующей в лихорадочной тревоге, как бы не упустить чего-нибудь прекрасного. Ею овладел припадок кашля. Она при помощи носового платка насильно заглушила его и с еще влажными глазами вернулась к здоровым, не знающим угрозы смерти вещам. "Bello!" - сказала она, и это слово обняло мир. Она призналась герцогине, что не знает в Венеции ни одного человека. Она вращалась только среди произведений искусства, и только ради друзей, которые у нее были среди них, она жила в этом городе. - И вы хотите добиться от картин и статуй, чтобы они стали друзьями и вашему сыну, не правда ли, синьора Джина? Я сама хотела бы вкрасться в число этих тихих друзей. Вы придете оба ко мне? Обещайте мне это. Джина обещала. Она с первой же минуты вся отдалась новой подруге. Она разочаровалась в людях, созналась она; ее бедная тоска по доверию сегодня впервые отважилась приоткрыть один глаз. - Ах! Я хотела бы оградить Нино от их насилий. Пусть каждое из его представлений будет прекрасной картиной, каждая из его мыслей ведет в царство искусства. Как вы думаете, это удастся, герцогиня? Герцогиня, не отвечая, наблюдала, как мальчик смотрел в окно, поверх руки художника. Его глаза были ясны и открыты навстречу жизни; его слабую шею прорезывали голубоватые линии. - И потом он дитя больной матери, - тихо сказала Джина. Герцогиня все еще разглядывала его. Вдруг она не могла больше сдерживаться и горячо потребовала: - Позвольте ему жить, жить, сколько в его силах. - Но почему бы и не в качестве художника, - прибавила она. - Нино, не правда ли, ты хочешь стать художником. Как счастлив будешь ты, когда твои творения пронесут твое имя по всему свету. Нино с удивлением посмотрел на нее. - Я хотел бы лучше сам пронести его по всему свету, - возразил он, покраснев. - А бессмертие, мой милый, что скажешь ты о нем? Мальчик гордо покачивался на каблуках: - Странствующие рыцари все бессмертны. - Браво! - воскликнул Якобус. - Вот тебе моя рука. Мы оба из дома Quichotte de la Mancha... Бессмертие! - повторил он со смехом, в котором чувствовалась горечь. Он вложил руку Нино в свою и нагнулся к нему в своем камзоле времен Ренессанса - бархатном, с шелковыми рукавами. |
