Ну простите вы меня, глупую! Ну не выдержала. Вырвала этот наутбух и на голову мужу надела.

В больнице теперь Пашка мой, выпишут скоро, да только не дождусь я, к маме поеду. Пусть Пашка работу ищет и на новый наутбух зарабатывает. Один. А мне мужик нужен, ребенку отец, а не помешанный на ферумах писатич.

Дурочка

— За что ты так ненавидишь меня, сладкая девочка?

Кап… Капель за окном. Сегодня тепло, а завтра? Завтра опять обещают морозы. А она сегодня истратила последний уголь.

Кап. Завтра печка станет холодной… купить новый не на что.

Денег нет, работы нет, мужа нет, даже парня нет, беременность — есть. И зима. Кап… новая крупная капля разбилась о внешний подоконник.

Невезуха…

Кап… кап. На этот раз слезы.

Тук-тук… в дверь.

Оля вытерла слезы, тяжело поднялась с просиженного до жесткости кресла и, и, засунув листик с анализами под обложку «Мастера и Маргариты», направилась к двери…

На пороге стояла Лена.

С трудом узнав гостью — попробуй узнай в изящной, подтянутой красавице былую девчонку-очкарика — она отодвинулась, пропуская Лену внутрь.

— Холодно у тебя тут, — с легким презрением в голосе отметила гостья и снимать обувь на входе не стала. — Тесно. И грязно.

— Не для кого убирать, — даже не пыталась оправдаться Оля.

Есть такая черта, перейдя которую понимаешь — чужое мнение тебе уже до лампочки. Оля эту черту перешла. Давно. Кап…

— А ты зачем тут? Старую знакомую навестить?

Сказала и сама не поверила. Это Ленка-то? Да бывшая одноклассница по таким кварталам даже гулять не ходит. Говорят, она девочка-интеллигент. Университет с отличием закончила, замуж удачно выскочила… за богатого. Счастливица… А Оля? А что Оля? Оля запахнулась в теплый платок, надеясь, что тошнота скоро пройдет, и пригласила гостью в единственную комнату в малогабаритной квартирке.

Гостья недоверчиво посмотрела на грязный стул. Села.

Порылась в сумочке и достала сигареты, щелкнула зажигалкой. Оля подвинула к ней пустую пепельницу.

— Хочешь? — спохватилась Лена.

— Нет.

Еще недавно Оля сказала бы «да», а сегодня ее тошнило от сигаретного дыма. Но попросить гостью не курить она не осмелилась. Ленка и тут вела себя, как хозяйка: не выпуская сигареты из тонких, украшенных кольцами пальцев, она вновь порылась в сумочке и бросила через стол стопку фотографий, со словами:

— Сука ты.

С «сукой» Оля спорить не стала. Она вообще сегодня не была в настроении с кем-то спорить. Притянула к себе дрожащей ладонью одну из фотографий и прикусила губу. Ну да, Оля и он. Тот самый брюнет из клуба…

Тот день Оля помнила, как в тумане.

— Прости, но кончено… — сказал Саша и поднялся из-за столика.

Кончено… Почему? Оля не могла еще до конца понять этого слова, вникнуть в его значение. Не хотела. Кончено? А заплатить он и забыл… как всегда, забыл… кончено…

— Девушка, у вас свободно?

— А тебе не все ли равно? — пьяно спросила она, посмотрев на несколько полноватого мужчинку, что сел на Сашкино место.

Сашка, конечно, покрасивше будет, колоритнее… Оля мысленно покатала на языке забористое словечко. К-о-л-о-р-и-т-н-е-е…

Сволочь этот Сашка… но сволочь колоритная.

— Выпьешь?

А мужчинка-то оказался назойливым.

— А ты ставишь?

— Красивой даме отчего бы и не поставить?

Не только назойливым, но и щедрым… чего не скажешь о Сашке.