И смотрела на них огромным, карим глазом.

Человеческим глазом.

— Я это есть не стану. — Проговорил Андрей, слегка побледнев.

— Пожалуй, соглашусь. — Пробормотал Олег, срезая с удочки леску ножом и пинком отправляя «рыбу», обратно в озеро. После чего, деловито стал прилаживать на леску новый крючок — порой, подобные сюрпризы, из озёр и реки, он вылавливал. Порой, даже так часто, что обматерив всё на свете, складывал удочку и потом долго не притрагивался к ней. Долго-долго. Дней восемь. Рыбалка была его единственной и неистребимой любовью. Впрочем, может потому, что прошлое всё ещё скрывается за густой пеленой, накрывшей их обоих в тот злополучный день много лет назад, на улицах города, названия которого никто из них вспомнить не мог.

Порой, он прекращал рыбачить, по другой причине — кончались крючки. Уродцы, вроде этого, регулярно вешались на крючок, часто бывало так, что кроме уродцев ничего и не ловилось. Раньше, он снимал их с крючка и выбрасывал, когда в реку, когда в ближайший овраг — зависело от того, насколько уродлив был пойманный водный житель. Но однажды, новый подобный сюрприз из недр озёрных, оказался не таким как все прочие. При этом ничем особым не выделялся, разве что вместо чешуи, словно соплями обмазанная, на вид, вполне человеческая кожа. Даже с волосами. Олег схватил её тогда за башку и начал снимать крючок, а волосы и встали торчком. С виду мягкие волосы, на деле оказались чем-то вроде тонкой стальной проволоки. Перчатки пробило мгновенно — без них к такой гадости он прикасаться не рисковал. Казалось, перчаток будет достаточно, но не в тот раз. Олег пролежал пластом неделю. Зелёный лицом, ходить без посторонней помощи не мог, его постоянно тошнило. С тех пор, он никогда не снимал уродцев с крючка, а просто срезал леску — рыболовные крючки в Зоне, пусть и дороги, но не дороже жизни. Подобная практика регулярно приводила к тому, что крючки быстро кончались, и рыбалка останавливалась сама собой.

— Много ещё крючков осталось?

— Не очень. — Олег кивком показал на удочку. — Хочешь?

— Не сейчас. — С улыбкой, покачал он головой — да, ему это странное занятие тоже нравилось, не так как Олегу, без всякого фанатизма, но он был не прочь посидеть с удочкой в тихом месте. Проблема лишь в том, что такие места встречались не часто, а абсолютно безопасных в Зоне не существовало вовсе. Другое дело Олег — Выброс только-только прошёл, а он уже рыбачить ускакал.

Кстати.

— Ты осмотрелся поблизости, как очнулся?

— В смысле? — Не отводя, взгляда от удочки ответил Олег.

— Аномалии.

— А, ну, осмотрелся. Ты ж видел, колышки, камни, дорожку сделал.

— Артефакты я имел в виду.

— А, это… — Олег смущённо кашлянул и сделал вид, что у него клюёт.

— Понятно. — С осуждением он это произнёс, но Олег вид уже никакой не делал — и в правду клюнуло и на этот раз, почти обычный карась был изъят из озера и, сверкая чистой чешуёй, отправился в пакет. Олег с довольной улыбкой снова закинул крючок. Нравится ему это дело, так он, наверное, справляется со стрессом, каковой здесь естественное состояние любого человека. Любого живого человека. Ибо если не умеешь постоянно жить в стрессе, в Зоне путей у тебя великое множество. Можно бегать по полям, мыча что-то гнилым ртом, можно валяться в траве, раздетым догола с дыркой от пули в башке. Можно даже валяться на земле кучкой кровавых останков, которые мутант съесть побрезговал — путей много. Только таких, где ты остаёшься живой и здоровый, в общем-то, нет.