К точке разворота для входа в эстуарий мы подошли в час пополудни седьмого дня похода. Не скажу, что эта операция далась нам просто, но мы были достаточно далеко от берега, чтобы наша неуклюжесть могла нам повредить. Вверх по течению Гаронны мы шли, можно сказать, в уже вполне комфортных условиях. На первых порах нам помогал прилив, пик которого мы застали, потом скорость стала падать из-за встречного течения, но парусов я не добавлял, ибо незачем. Примерно за час до темноты синьор Сергий вышел на корму своего корабля и знаками стал показывать, что нужно спустить паруса и бросить якорь. Когда я выполнил эту просьбу (что было намного проще, чем распускать паруса в открытом море), русский вождь ошвартовал свой кораблик рядом и поднялся на палубу «Медузы».

– Мы почти пришли, – перевел мне слова синьора Сергия молодой синьор Алессандро, – и не стоит портить этот успех ненужным риском. Не знаю, как вам, а мне совсем не хочется словить на стрежне корпусом плывущее бревно. Сонар тоже не панацея от всех болезней, поэтому везде успевает тот, кто никуда не торопится.

Я был всецело согласен с этим утверждением, поэтому последнюю ночь нашего путешествия мы простояли на якорях, спустив паруса, и отправились в путь утром, когда рассеялся туман. Я вспомнил, как целую вечность назад (или, точнее, тому вперед) наша «Лоренцо Марчелло» почти также шла вверх по течению – как мы думали, к городу Бордо, а на самом деле туда, откуда никто не возвращается. Круг замкнулся: теперь я снова строевой офицер, стою на мостике корабля, но только отныне служу людям, которые в тысячу раз более достойны моей службы, чем синьор Муссолини.

12 ноября 2-го года Миссии. Понедельник. Вечер после ужина. Первый этаж, правая столовая Большого Дома.

Второе возвращение Сергея Петровича из вояжа на реке Адур выглядело воистину триумфальным. Фрегат, вставший на якорь чуть выше по течению полуразобранной итальянской субмарины, вызвал всеобщий фурор. Теперь дело было за малым: корабль разгрузить, а потом поставить на якорь так, чтобы по весне его не снесло ледоходом и не смыло наводнением. А вот с этим были проблемы, и их не решала даже стоянка в окрестностях Новой Бурдигалы. В исторический период Гаронна не была замерзающей рекой, поэтому ни перед кельтами-вибисками, основавшими там свой город, ни перед их наследниками никогда не стояла задача защищать свой флот от ледохода. В силу этой причины в глубоководном порту Луны «Медуза» будет так же уязвима, как и на якорной стоянке напротив Большого Дома. Более того, река там почти в пять раз уже, чем за слиянием Гаронны и Дордони, и если напротив нынешнего поселения при предельном напряжении сил вполне возможно отсыпать защитную дамбу, образующую затон, то в окрестностях Новой Бурдигалы для такого сооружения просто нет места.

Для обсуждения этого и других сопутствующих вопросов в Большом Доме собрался Совет вождей, куда были приглашены все начальствующие лица, включая предводителей кланов пока находящихся на испытательно-воспитательных сроках. Все прочие восприняли это приглашение как должное, только старший унтер Пирогов оказался смущен и весьма польщен.

– Благодарствуем, Сергей Петрович, – сказал он, – за то, что зовете к себе меня, простого мужика, и сажаете за господский стол держать совет вместе с разными благородиями.

– А кого мне еще звать? – ответил Петрович. – Неужели господина Котова, полностью отстранившегося от ваших дел? Подразделение у вас, Гавриил Никодимович, в порядке, никто из подчиненных в дурном не замечен, работы идут по плану, сами вы ничего глупого пока не сказали, так чего бы мне вас не позвать посоветоваться.