– Вы можете дать лучшее изображение?

– Мы можем его увеличить.

Звезда двинулась прямо на Луиса, прошла где-то справа и исчезла. Теперь он видел только освещенную внутреннюю поверхность кольца. Хотя картина была нечеткой, можно было догадаться, что светлые, почти белые пятна – это блики, темно-голубые – суша, а светло-голубые – океаны.

И тени: широкая полоса голубизны, узкая тень, широкая полоса голубизны… и все сначала. Точки и тире.

– Эти тени берутся ниоткуда, – буркнул он. – Что-то на орбите?

– Верно. Двадцать объектов в форме прямоугольников, размещенных на ближней орбите розеттой Кемплерера. Мы еще не выяснили их назначение.

– И не выясните. Вы слишком долго обходились без своего солнца. Благодаря этим прямоугольникам на кольце происходит смена дня и ночи. Иначе там всегда был бы полдень.

– Сам видишь, почему нам необходима ваша помощь. Вы на все смотрите с другой точки зрения.

– Угу. А насколько велико кольцо? Вы детально изучили его? Посылали какие-нибудь зонды?

– Мы изучили его настолько детально, насколько это было возможно без уменьшения нашей скорости и привлечения к себе внимания. Конечно, мы не посылали никаких зондов. Ими пришлось бы управлять на гиперволнах, а это выдало бы наше положение.

– Но ведь обнаружение источника гиперпространственной волны даже теоретически невозможно!

– У тех, кто построил кольцо, могут быть и не такие возможности.

– Гмм…

– Мы изучали кольцо с помощью всех доступных нам инструментов. – Картина начала изменяться, расцвечиваясь разными красками. – Мы делали снимки и голограммы во всех диапазонах электромагнитных волн. Если это тебя интересует…

– На них видно не так уж много.

– Действительно. Слишком велико искажение света гравитационными полями, а кроме того, солнечный ветер и облака пыли… Наши телескопы не смогли подметить ничего другого.

– Значит, в сумме вам удалось увидеть очень мало.

– Я бы все же сказал, что много. И еще кое-что, очень странное: кольцо задерживает почти сорок процентов нейтрино.

Лицо Тилы выражало обычное удивление, но сейчас Говорящий фыркнул от удивления, а Луис протяжно свистнул.

Это действительно было КОЕ-ЧТО.

Обычная материя, даже чудовищно сжатая в ядре звезды, не в состоянии задержать ни одного нейтрино. Слой свинца толщиной в несколько световых лет задержал бы, пожалуй, одно.

Любой предмет, находящийся в статическом поле Славера, отражал все нейтрино. Точно так же действовали и корпуса «Дженерал Продактс».

Однако ничто не задерживало сорок процентов нейтрино, пропуская остальные шестьдесят.

– Это необычно, – признал Луис. – Насколько велико это кольцо? Сколько оно весит?

– В граммах его масса составляет 2*10**30, радиус в милях – 0,95*10**8, а ширина – неполные 10**6.

Луис не очень хорошо представлял абстрактные величины, поэтому решил перевести их в более представимые числа.

Его сравнение с поставленной на ребро цветной лентой оказалось совершенно верным. Диаметр кольца составлял более девяноста миллионов миль, длина – шестьсот миллионов, быстро сосчитал он в уме, а ширина от края до края – неполный миллион миль.

– Это не так много, – заметил он вслух. – Такая огромная штука должна, пожалуй, иметь массу крупного солнца.

– Это то же самое, что заставить миллиарды существ жить на тверди не толще алюминиевой фольги, – добавил кзин.