Королю предстояло в скором времени представить шотландскому парламенту список новых офицеров, призванных заместить погибших, отправившихся в изгнание или уволенных за последнее бурное время. Карл внимательно составлял список, он оставил в нем сэра Томаса Хоупа, главного советника ковенантеров в качестве лорда-адвоката, а Лоудона, родственника Аргайла, поставил на важный пост казначея. Государственным секретарем предложил оставить Ланарка, брата Гамильтона. Что же касается жизненно важного поста канцлера, который оставался вакантным после бегства и смерти архиепископа Споттисвуда, то король решил назначить на него человека, который находился бы под его влиянием. Его выбор пал на престарелого графа Мортона, придерживавшегося умеренных взглядов, который был по-прежнему ему верен и на которого он мог положиться. Король твердо рассчитывал, что Мортон будет выполнять его волю, потому что он был отцом жены Аргайла, а семейные узы всегда были сильны в Шотландии.

Но король просчитался. Аргайл был не тем человеком, кто стал бы заботиться о сохранении внешних приличий, когда в опасности было Божье дело. При упоминании в парламенте имени Мортона он поднялся со своего места и заявил, что его тесть глубокий старик, обременен долгами и даже подозревается в еще более тяжких преступлениях. Мортон с достоинством ответил, что ему не известно, какое оскорбление он нанес Аргайлу, которого имел честь знать с самого детства и был отчасти его воспитателем. Старик воззвал к естественной привязанности, что еще больше обозлило Аргайла, детство которого нельзя было назвать счастливым. Он напомнил Мортону, что он не смог бы вообще присутствовать на заседаниях парламента, если бы не его, Аргайла, вмешательство, именно он рассчитался с кредиторами тестя, иначе его отправили бы в тюрьму сразу же по приезде в Эдинбург. Глубоко расстроенный, Мортон попросил короля снять его кандидатуру, но Карл не желал смириться с поражением. Он призвал парламент проголосовать за весь список, а не поименно. Это предложение было встречено напряженным молчанием, которое было прервано повторным обращением Мортона к королю вычеркнуть его имя из списка, не желая стать камнем преткновения.

После неудачного начала сложилась тупиковая ситуация. Соглашения достичь не удалось, и ведущие деятели ковенантеров оказывали все возраставшее давление на короля, приводя свои аргументы. Один верный роялист сообщал: «Никогда прежде король не подвергался подобным оскорблениям. Один его внешний вид разжалобил бы любое человеческое сердце. Он не знает покоя, находясь среди этих людей, и испытывает радость, когда встречает человека, который, как он считает, любит его».

Разочарование короля и оскорбления оппонентов в его адрес вызвали среди жителей Эдинбурга чувство более глубокое, чем жалость. Короля сопровождали профессиональные военные и джентльмены-добровольцы, которым были обещаны посты в будущей армии. Некоторые из них прежде служили в распущенной теперь ирландской армии, а лорд Кроуфорд был на службе Испании. Они сохранили верность королю и сдружились с некоторыми офицерами-ковенантерами, которые, как им казалось, будут действовать в интересах короля. Это были прежде всего полковники Кокрейн и Урри, оба ветераны, которые критично смотрели на возвышение Аргайла.

Чтобы избежать поражения, Карл прибег к своей обычной тактике. Не забывая о своем основном плане примирения с ковенантерами, он попытался сосредоточить внимание парламента на второстепенных вопросах. Король часто беседовал в уединенной обстановке дворца Холируд со своим фаворитом Уиллом Мюрреем, служителем при внутренних покоях государя.