|
С враждебными? Чтобы лишить меня памяти? Какая ему от этого выгода? Вроде бы никакой. Может, он хотел что-то мне отдать. Если ему надо было что-нибудь сообщить, моя посадка была бы излишней. Допустим, он передал мне эту пыль. Тогда что-то — или кто-то, — не желая, чтобы операция удалась, рассек мой мозг. Предположим, так оно и было. Тогда _то_, что управляло дисперсантом, спасло меня? Но только ли в этом было дело, чтобы спасти Ийона Тихого? Вряд ли. Нужно было, чтобы информация попала на Землю. А информацией как раз и была та мелкая, тяжелая пыль. Хотя нет, она не могла быть исключительно информацией. Она была материальна. Я должен был привезти ее с собой. Так. Теперь собранная мною часть головоломки позволяла догадываться о целом. Но только догадываться. И я как можно быстрее пересказал _эту_ гипотезу своей второй половине. — Может быть, — ответила она наконец. — У них есть пыль. Но им этого мало. — И оттого все эти нападения, спасения, уговоры, визиты, кошмары? — Похоже, так. Чтобы ты согласился на обследование. То есть выдал меня. — Но они ничего не узнают, если ты знаешь не больше, чем говоришь. — Скорее всего, не узнают. — Но если там возникло нечто настолько могущественное, что смогло овладеть молекулярным теледублем, оно могло и напрямую связаться с Землей? С Агентством, с базой, с кем угодно. И уж во всяком случае, с теми, кого Агентство послало после моего возвращения. — Не знаю. Где высаживались те, новые? — Мне неизвестно. В любом случае, похоже, что противоположные интересы существуют и _здесь_, и _там_. Что могло _там_ появиться? Из этой опухоли, из этого распада? Как это Грамер назвал, — кажется, ордогенеза? Рождение порядка? Какого порядка? Электронная самоорганизация? Для чего? С какой целью? — Если что и возникло, то без всякой цели. Как и жизнь на Земле. Электронные системы перегрызлись между собой. Программы разрегулировались. Одни без конца повторяли одно и то же, другие — распались совсем. Некоторые вторглись на ничейную территорию. Устраивают там зеркальные ловушки. Фата-морганы... — Может быть, может быть... — повторял я в странном возбуждении. — Все это возможно. Во всяком случае, если уж начался всеобщий распад и побоище и если из этого могло что-то вырасти, вроде фотобактерий или каких-нибудь твердосхемных вирусов, то наверняка не везде, а только в каком-то особом месте. Как редчайшее стечение обстоятельств... И потом стало распространяться. Это я еще могу вообразить. Допустим. Но чтобы из этого возник _кто-то_ — извините. Это уж сказки! Никакой дух из частиц не мог там появиться на свет. Разум на Луне из электронного лома? Нет. Это чистая фантазия. — Но _кто_ тогда захватил контроль над молекулярным теледублем? — Ты уверен, что так оно и было? — Есть косвенные улики. Ты ведь не мог после выхода из японских развалин наладить связь с базой? — Да, но я не имею понятия, что произошло потом. Я пытался связаться не только с базой, но и с троянскими спутниками через бортовой компьютер, чтобы узнать, видит ли меня база при помощи микропов. Но на вызов никто не ответил. Никто. Видимо, микропы вновь были поражены, расплавлены, и в Агентстве не знают, что случилось с теледублем. Они знают только, что сразу после этого я высадился сам, а потом вернулся. Остальное — домыслы. Что скажешь? — Это и есть улики. Есть один человек, который знает больше. Изобретатель молекулярного. Как его зовут? — Лакс. Но он сотрудник Агентства. — Он не хотел тебе давать своего теледубля. |
